Правда о деле Гарри Квеберта

На втором этаже было безлюдно; он нагнал ее, схватил за руку и прижал к стене.

— Пустите меня, — сказала она, — пустите, или я закричу!

— Нола! Нола, не сердись на меня.

— Почему вы меня избегаете? Почему больше не приходите в «Кларкс»?

— Прости…

— Я для вас не красивая, поэтому, да? Почему вы мне не сказали, что помолвлены с Дженни Куинн?

— Что? Ни с кем я не помолвлен. Кто тебе такое сказал?

Она широко, с огромным облегчением улыбнулась:

— То есть вы с Дженни не вместе.

— Нет! Говорю тебе — нет.

— Значит, вы не считаете меня уродиной?

— Уродиной? Что ты, Нола, ты такая красивая.

— Правда? Мне было так грустно… Я думала, я вам не нравлюсь. Мне даже хотелось выброситься в окно.

— Не надо говорить такие вещи.

— Тогда скажите еще раз, что я красивая…

— По-моему, ты очень красивая. Прости, что огорчил тебя.

Она опять улыбнулась. Вся эта история — просто недоразумение! Он любит ее. Они любят друг друга! Она прошептала:

— Забудем об этом. Обнимите меня покрепче… Вы такой замечательный, такой красивый, такой изящный.

— Не могу, Нола.

— Почему? Если бы вы на самом деле считали меня красивой, вы бы меня не отталкивали!

— Я считаю тебя очень красивой. Но ты еще девочка.

— Я не девочка!

— Нола… Нам с тобой нельзя быть вместе.

— Почему вы так жестоки со мной? Не хочу с вами больше разговаривать, никогда!

— Нола, я…

— Уходите сейчас же! Уходите, не говорите со мной. Не говорите больше со мной, а то я всем скажу, что вы извращенец. Идите к своей миленькой! Это она мне сказала, что вы вместе. Я все знаю! Я все знаю, Гарри, и я вас ненавижу! Уйдите! Уйдите!

Она оттолкнула его, скатилась по ступенькам и выбежала из кинотеатра. Гарри понуро поплелся в зал. В дверях он столкнулся с отцом Келлерганом.

— Добрый день, Гарри.

— Преподобный отец!

— Я ищу свою дочь, вы ее не видели? Я ей поручил занять нам места, а она как в воду канула.

— Я… По-моему, она только что ушла.

— Ушла? То есть как? Ведь фильм сейчас начнется.

После кино они съездили в Монберри, поесть пиццы. На обратном пути в Аврору Дженни сияла: какой чудесный вечер! Ей хотелось проводить с этим человеком каждый вечер, всю жизнь.

— Гарри, не отвози меня сразу домой, — попросила она. — Все было так прекрасно… Мне не хочется, чтобы этот вечер кончался. Мы можем пойти на пляж.

— На пляж? Почему на пляж?

— Потому что это так романтично! Остановись у Гранд-Бич, там никогда никого не бывает. Мы сможем флиртовать, как студенты, лежа на капоте. Смотреть на звезды и наслаждаться темнотой. Пожалуйста…

Он хотел отказаться, но она настаивала. Тогда он предложил не пляж, а лес: пляж был местом Нолы. Он остановился у Сайд-Крик-лейн и едва успел выключить мотор, как Дженни набросилась на него и, не спрашивая позволения, изо всех сил поцеловала в губы. Она держала его голову и душила своим языком. Ее руки шарили по его телу, она отвратительно постанывала. В салоне машины было тесно; она залезла на него верхом, и он чувствовал, как ее твердые соски упираются ему в грудь. Она была восхитительная женщина, из нее вышла бы идеальная жена, она только этого и хотела. Он без колебаний женился бы на ней хоть завтра: такая женщина, как Дженни, — мечта многих мужчин. Но в его сердце не оставалось места, его целиком занимали четыре буквы: Н-О-Л-А.

— Гарри, — сказала Дженни, — ты тот мужчина, какого я ждала всю жизнь.

— Спасибо.

— Тебе хорошо со мной?

Он не ответил, только ласково отстранил ее:

— Нам пора возвращаться, Дженни. Я и не видел, что уже так поздно.

Машина тронулась с места и покатила к Авроре.

Он высадил ее у дома, не заметив, что она плачет. Почему он не ответил? Он ее не любит? Почему ей так одиноко? Ведь ей так немного нужно: все, о чем она мечтает, — это чтобы нашелся славный мужчина, который бы любил ее и защищал, дарил время от времени цветы и водил ужинать. Пусть даже хот-догами, если он небогат. Просто ради удовольствия сходить куда-нибудь вместе. В сущности, какое ей дело до Голливуда, если найдется человек, которого она любит и который любит ее. Стоя под маркизой, она смотрела вслед черному «шевроле», пока он не скрылся в темноте, а потом разрыдалась, закрыв лицо руками, чтобы не услышали родители. Особенно мать, ей не хотелось перед ней отчитываться. Она не пойдет домой, пока на втором этаже не погаснет свет. Вдруг до ее слуха донесся рокот мотора; она подняла голову в надежде, что это вернулся Гарри, что сейчас он обнимет ее и утешит. Но нет: перед домом остановилась полицейская машина. Она узнала Тревиса Доуна — он патрулировал улицы и случайно оказался у дома Куиннов.

— Дженни? Все в порядке? — спросил он из открытого окна машины.

Она пожала плечами. Он заглушил мотор и открыл дверцу, но перед тем, как выйти из автомобиля, развернул клочок бумаги, который бережно хранил в кармане, и быстро перечитал то, что было на нем написано: