Правда о Николае I. Оболганный император

14 (26) сентября турецкий диван принял решение об объявлении войны России, в случае если она не удалит войска из Княжеств. Командующий 150-ти тысячной турецкой армией в Румелии Омер-паша должен был предъявить ультиматум русской стороне и, при его невыполнении, начать военные действия. (Кстати, Омер-паша, австрийский славянин по происхождению, в 1833 был представителем турецкого правительства при корпусе генерала Муравьева, высадившегося на берегу Босфора.)

Задунайская элегия

Даже в начале лета 1853 петербургский кабинет не предполагал полномасштабного вступления Англии и Франции на стороне турок, и уж, тем более, антироссийской позиции Австрии и Пруссии.

Ввиду этого, русским командованием был выбран план постепенного наращивания давления на Турцию, так сказать в воспитательных целях. Хотя имелись и куда более решительные планы, в разработке которых участвовал сам император, включавшие десантную операцию в Проливах и быстрое выдвижение наших войск в Румелию. Из-за демонстрационно-воспитательного характера своих действий Петербург лишился преимуществ, которые он имел на начальном этапе войны.

«В самом 1853 году если бы Россия высказала свои требования с той резкостью и неуступчивостью, пример которых в том же году подавало ей посольство графа Лейнингена, и, в случае малейшей задержки удовлетворения, двинула войска и флот, когда ни Турция, ни западные державы нисколько не были приготовлены, чего не могла бы она достигнуть?» — спрашивает Данилевский.

Представим, что принят план решительных наступательных действий, подобный тому, что реализовал Дибич в 1829 г. Русская армия, не задерживаясь на осаду крепостей вдоль дунайской границы Турции, блокирует их небольшими силами и решительно пересекает Балканский хребет. После взятия Варны дальнейшее наступление на Константинополь поддерживается высадкой десанта в Босфоре. Скорее всего, англо-французский флот уже не вошел бы в Черное море. А если бы и успел войти, то будущность у него была бы неблестящая. Еще в 1834 император в письме Паскевичу указывал: «Положим, что турки, от страху, глупости или измены их (англичан) впустят, они явятся пред Одессу, сожгут ее,  — пред Севастополь, положим, что истребят его, но куда они денутся, ежели в 29 дней марша наши войска займут Босфор и Дарданеллы!»[205]

Вряд ли действия Западных держав на других направлениях смогли бы облегчить печальную турецкую участь. На Балтийском побережье русское командование располагало, благодаря развитой шоссейной сети, хорошими возможностями для маневра и снабжения войск. И это делало высадку здесь англо-французского экспедиционного корпуса весьма рискованным мероприятием. Вторжение в Россию со стороны хорошо защищенной западной границы несло еще большие риски. Поскольку Россия при Николае I была самодостаточной страной, ее невозможно было сломить блокированием кредитов или другими финансовыми затеями. В вышеупомянутом письме Паскевичу император писал: «Что могут они нам сделать? Много — сжечь Кронштадт, но не даром; Виндау? разве забыли с чем пришел и с чем ушел Наполеон? Разорением торговли?  — но за то и они потеряют.»

Позиция Австрии и Пруссии, шатко антироссийская в начале войны, во многом зависела от быстроты и успехов русского оружия.

27 сентября (9 октября) командующий русской дунайской армией князь М. Горчаков получил от Омера-паши письмо, в котором турецкий главнокомандующий требовал вывести русские войска из Дунайских Княжеств. В ультиматуме Омер-Паши значилось, что если через 15 дней не будет дано удовлетворительного ответа, то Турция начнет военные действия.

В своем письме Горчаков отписал, что он не уполномочен вести переговоры о войне, мире и выводе русских войск.

Еще до наступления дня, означенного в письме Омер-паши, турки начали обстреливать русские передовые пикеты и мосты на Дунае. Турецкое командование укрепляло крепость Видин, завозило туда боеприпасы, стягивало войска на дунайское правобережье.

Видя готовность турок к боевым действиям и желая усилить оборону Браилова и Галаца, Горчаков отдал приказ пароходам «Прут» и «Ординарец» с восемью канонирскими лодками подняться вверх по Дунаю от Измаила к Галацу. 11 (23) октября, в 8.30 утра, также до истечения срока ультиматума Омер-паши, русская флотилия была обстреляна со стороны правобережной турецкой крепости Исакча. Оттуда вели огонь 27 турецких орудий большого калибра.

Стоявшие в камышах на левом берегу Дуная четыре русских орудия, под прикрытием штуцерных подразделений Житомирского егерского полка, открыли огонь по крепости одновременно с действием артиллерии канонирских лодок.

Русская флотилия потеряла 15 человек убитыми, в том числе своего командира Верпаховского.

В ночь с 19 на 20 октября (с 1 на 2 ноября) Омер-паша приказал 14-ти тысячному турецкому отряду приступить к переправе через Дунай у Туртукая (ныне Тутракан, Болгария).