Правда о Первой Мировой войне

Трудно решить здесь, кто прав и кто виноват. Можно прийти только к логическому выводу, что если такая предосторожность была необходима, то она вместе с тем являлась признанием слабости судов и подтверждала, с какой легкостью наступательные попытки крейсеров и дредноутов могут быть парализованы несоизмеримо более дешевым боевым средством – миноносцами. В данном сражении эта предосторожность может быть оправдана тем, что лишь один британский линейный корабль пострадал от мин. Оправданием мнения меньшинства может служить то, что этот линейный корабль был поврежден миной незначительно и остался в строю.

Как средство спасти германский флот атака эскадренных миноносцев оказалась не только наиболее действенной, но и наиболее дешевой, так как всего один миноносец был потоплен огнем британских легких крейсеров. Между тем германские крейсера серьезно пострадали. «Лютцов» был выведен из строя еще раньше, чем начался «рейд смерти», а остальные четыре крейсера повторно поражались снарядами британцев в те немногие минуты, пока сигнал Шеера об отбое не приостановил исполнения над ними смертного приговора. Тактический эффект атаки миноносцев выразился исключительно в том, что когда германский флот шел на запад, британский «Большой флот» уходил в противоположную сторону.

Четверть часа спустя, решив, что мины уже выпущены и опасность больше не грозит, Джеллико выправил свой поворот, уводивший его от противника, понемногу меняя курс к югу. Только в 8 часов вечера он повернул на запад. Это промедление, безусловно, заслуживает критики. Ведь для того, чтобы сохранить свое тактическое преимущество, которое заключалось в том, что он оказался поперек пути отступления противника, желательно было одновременно отогнать его прочь от побережья и не терять с ним соприкосновения. Тогда у противника меньше было бы шансов проскользнуть в темноте мимо подвижного заграждения британцев.

Особенно упирали на тот факт, что после того, как Битти в 7 часов 40 минут вечера снова увидел противника, он десять минут спустя послал по радио следующее донесение Джеллико:

«Предлагаю приказать, чтобы головные линейные корабли следовали за мной. Тогда мы сможем отрезать весь неприятельский флот».

Но как красиво это ни звучит и как ни великолепен был замысел, историческое значение этого предложения умаляется тем, что прежде, чем оно было расшифровано и вручено Джеллико, последний уже сам повернул на запад, а сам Битти продолжал держать курс на юго-запад, как это явствует из его последующих донесений. Больше того, германский флот был уже отрезан от своей базы. Быть может, Битти послал донесение Джеллико сгоряча, не разобравшись еще в обстановке, ибо его следующий приказ своим легким крейсерам, предлагавший установить голову колонны противника, плывшего теперь на юг, как будто, говорит за такое объяснение. Больше того, ему удалось самому нащупать противника, так как, попав под огонь его эскадры после 8 часов 23 минут вечера, германцы вновь быстро уклонились на запад. А то, что они благодаря этой встрече потеряли свой курс на юг, только помогло им позднее удачно проскользнуть мимо британского хвоста.

Лучший и безусловно единственный шанс сблизиться с германцами был упущен в те полчаса, которые последовали за их поворотом назад в 7 часов 20 минут Теперь же основным вопросом являлось, удастся ли Джеллико преградить германскому флоту дорогу в течение ночи и быть уверенным, что с рассветом он сможет вновь атаковать, имея впереди целый день для боя и используя свое стратегическое преимущество, к которому теперь прибавилось и преимущество соотношения сил.

Когда около 9 часов вечера покров тьмы спустился над морем, он не только усилил туман всего этого дня, но превратил его в непроницаемую пелену. «Большой флот» англичан потерял преимущества, которые ему давали его дальнобойные орудия; миноносцы выиграли, так как они могли с меньшим риском ближе подходить к неприятелю, а флот в целом с трудом мог распознавать друга от недруга.

Джеллико благоразумно отказался от случайностей ночного боя, так как это означало бы бесцельно рисковать своими силами. Поэтому он решил помешать противнику найти свободный путь домой в течение пяти с половиной часов ночи до рассвета.

Имелось три вероятных пути отступления немцев, причем каждый из них вел по расчищенному каналу между минными полями, покрывавшими подступы к Гельголандской бухте и германским гаваням. Один путь на востоке вел на Хорне-Риф и дальше вниз к датским берегам. Другой, более центральный, также вел мимо Гельголандской бухты. Третий – на крайнем юго-западе – начинался близ германского побережья и вел на восток. Расстояние до него было 180 миль. Это был самый дальний путь, а потому меньше всего можно было рассчитывать, что противник им воспользуется.