Правда о Первой Мировой войне

Хейг лично произвел рекогносцировку района южнее канала Ла-Бассе-Ленс и в результате заявил, что он «не годится ни для какого наступления». Последующие события целиком подтвердили мнение Хейга.

Хейг считал, что укрепления германцев были настолько сильны, что без значительного увеличения имевшейся тяжелой артиллерии овладеть ими можно будет только приемами осадной войны:

«Местность по большей части голая и открытая, она будет простреливаться огнем пулеметов и винтовок как с фронта германских окопов, так и из многочисленных укрепленных деревень, непосредственно расположенных за линией фронта. Быстрое наступление окажется совершенно невозможным».

Если наступление слева от французов абсолютно необходимо южнее канала, то Хейг предлагал провести только местные атаки, а главный удар развить на канале и севернее его. Но далее он заканчивал цитированными выше словами, выливая ведро холодной воды на разгоряченные головы сторонников наступления.

Жоффр не хотел слушать никаких доводов об отсрочке наступления или перемене направления удара. Он даже заметил с той властной уверенностью, которая оказалась столь смешной впоследствии – но только впоследствии – что «местность особенно благоприятна для нашего наступления между Лоосом и Ла-Бассе». Это было простым и властным средством покончить с противоположными убеждениями Хейга, хотя последний сам разведал местность и был достаточно хорошо с ней знаком.

Между тем германцы, ожидая наступления союзников, работали над укреплением своей обороны и созданием в тылу фронта второй системы укреплений с лихорадочной поспешностью. Работы их к концу июля почти были закончены. Эти данные и повторение Хейгом своей точки зрения усилили сомнения Джона Френча. Поэтому 27 июля в Фревенте было устроено совещание вместе с Фошем. Последний все же отстаивал свое мнение, что крайне важно, невзирая на условия местности и на мощь обороны противника, чтобы армия Хейга повела главный удар как раз севернее Ленса в тесном взаимодействии с французской 10-й армией южнее Ленса, зажав в клещи этот город, напоминающий лабиринт.

Борьба между Хейгом и Френчем, с одной стороны, и Жоффром и Фошем, с другой, продолжалась. Джон Френч искал выхода в предложении поддержать наступление французов одним огнем артиллерии. Предложение это было отклонено, и борьба решена вмешательством Китченера. Посетив Джона Френча в августе, он сказал ему: «Мы должны действовать со всей энергией и сделать все возможное, чтобы помочь Франции при этом наступления, даже если мы понесем очень тяжелые потери».

Изменение первоначального мнения Китченера, видимо, обязано влиянию случившихся тогда поражений на русском фронте и настоятельной необходимости прийти на помощь своему союзнику – России.

Быть может, изменение это явилось и реакцией от разочарования в Дарданельской операции. Но дважды два – все же четыре, а не пять, а так как он еще раньше высказывался, что Западный фронт непреодолим, то удивительно, как теперь он мог думать, что безнадежное наступление здесь сможет подбодрить Россию. Генерал Эдмонд так пишет в официальной истории:

«Под давлением лорда Китченера на родине (в Англии) – что обязано было общей позиции, занятой в этом вопросе союзником, – и под давлением генералов Жоффра и Фоша во Франции – что обязано было местной обстановке во Франции (на фронте), – британский главнокомандующий был вынужден предпринять операцию раньше, чем он был к этому готов, и действовать на крайне неблагоприятной местности, вопреки своему мнению и мнению генерала Хейга и располагая только четвертой частью (9 дивизий вместо 36) тех войск, которые он считал необходимым для успешного наступления».