Правда о первой ночи

Мюстеджеп не поверил, что за нами увязался «хвост». Он всю дорогу подтрунивал надо мной и смеялся над моей мнительностью, потому что таких автомобилей, черных, длинных «Мерседесов», в Стамбуле тысячи, и номера мы, конечно, не запомнили на такой-то скорости, но мне было почему-то грустно. Вместо того чтобы показывать Валентине город, рассказывать про Стамбул, хотя бы немного побыть в роли гида, я устроила самую настоящую панику, решила, что за нами кто-то следит, едет… А этот, последний «Мерседес», который мы встретили уже неподалеку от дома Наима… Откуда бы ему взяться? Мнительность. Конечно. Если я не уломаю Наима и он не достанет мне пистолет, чтобы я расправилась с Александром и его новой старой подругой, мне придется действовать самостоятельно, я даже знала, к кому обращусь в этом случае. Мнительность, как же… Как тут не быть мнительности, когда я замышляю такое дело… Наим, а ему нельзя лгать, станет отговаривать меня от этого, скажет, что ревность – не самый лучший советник, но убеждать будет недолго. Он поймет, что сама мысль об убийстве сладка, как глоток холодного вина в жаркий полдень, что, только убив Александра, я смогу успокоиться и жить дальше… Поймет и поможет мне с алиби. И Валентину не обидит, поможет ей устроиться в жизни, если со мной что случится…

Наим. Я не видела его почти год. Как-то так получалось, что мы не совпадали – ни в Москве, ни в Стамбуле. Он очень занятой человек, очень… Или же просто не хотел видеть меня? Боялся, что ему будет больно?

Я думала обо всем этом, пока мы неслись сломя голову из аэропорта к нему домой. Мюстеджеп радовался моему приезду, я видела это по его глазам, да и чувствовала, что там, куда мы едем, нас тоже с нетерпением ждут, что наш приезд в этот дом станет праздником.