Правда о втором фронте

Ко времени моего возвращения в Брюссель там создалось весьма тревожное положение. Правительство распускало провокационные слухи: партизаны якобы готовят вооруженное выступление. Мощный аппарат английской пропаганды предоставил себя в распоряжение Пьерло, присоединившись к этой кампании инсинуаций и лжи. Союзное командование предложило офицерам не появляться на улицах без оружия, словно «выступление» готовилось против самих союзников. Кадровые офицеры, особенно те из них, кто рассматривал войну с немцами как спорт, обвиняли бельгийских патриотов в неблагодарности. Некоторые даже требовали положить конец внутренним треволнениям в стране и «навести порядок». Часть офицеров технических войск, настроенных более демократически, осуждала вмешательство английской армии во внутренние бельгийские дела.

Английские части подтягивались к Брюсселю. Танковая бригада расположилась в южном предместье столицы.

Войска гарнизона постепенно приходили в состояние боевой готовности. Штаб разработал план оккупации бельгийской столицы на случай возникновения беспорядков. Англичане готовились к войне против своих недавних союзников вполне серьезно и деловито. Штабисты забыли только или не решились подготовить к этой операции солдат. Солдатам и многим офицерам не нравилась роль полицейских. Они откровенно выражали свое недовольство. Мне рассказывали даже о брожении в отдельных частях, подтянутых к Брюсселю. В танковой бригаде солдаты поговаривали об отказе выполнять приказание, если их поведут на улицы города. Офицерам пришлось давать честное слово, что до стрельбы по бельгийским патриотам дело не дойдет. Возникло своего рода соглашение: офицеры не отдадут такого приказа, чтобы не вынуждать солдат отказываться от его выполнения.

В тот пасмурный день, когда бельгийские патриоты вышли на улицы столицы, Брюссель был странно тих и спокоен. Демонстранты двигались длинными тихими колоннами, словно они направлялись на похороны. Лишь изредка раздавались восклицания — публика очень вяло подхватывала их. Над пестрыми колоннами поднимались широкие плакаты на французском, фламандском и английском языках: «Мы не против союзников. Мы — за активную помощь союзникам. Мы — против немецких агентов и их покровителей». Среди демонстрантов особенно выделялись своими белыми и красными повязками на рукавах бойцы внутренних сил сопротивления. Они с беспокойством посматривали на английских солдат, которые в полном боевом снаряжении патрулировали по городу.

Персонал трамвая бастовал. Густая и пестрая толпа двигалась по улицам. Все были мрачны. Бельгийцы явно сторонились союзников. Даже хорошо знакомые делали вид, что они не узнают своих недавних гостей в английской форме. Они посматривали на нас исподлобья, некоторые вызывающе свистели, проходя мимо. Они как бы бросали союзникам вызов: кто, мол, хозяева тут — вы или мы?

Первой пошла в атаку молодая бельгийская армия. Она закрыла демонстрантам путь к центру. Демонстранты повернули в соседние улицы. Солдаты бросились им наперерез. Совершая перебежки из улицы в улицу, они быстро занимали важные здания, устанавливали пулеметы, словно ожидали штурма Брюсселя немцами. Они кидались на демонстрантов, теснили их, подталкивая прикладами, иногда пускали, видимо для острастки, очереди из пулеметов и автоматов. «Черчилли» (тяжелые английские танки) угрожающе следовали за солдатскими цепями; в их молчаливом наступлении было что-то символическое: черчилли (не танки, а люди) поворачивались к народам своим настоящим лицом.

Я видел разгон демонстрации у вокзала Гардэмиди. Солдаты пинками гнали отстающих, избивали палками и прикладами сопротивляющихся. Демонстранты, настроенные сначала добродушно, свирепели, ругались, готовые ввязаться в драку. Иногда они отвечали солдатам оплеухами, за что получали прикладами по голове.

Я стоял в подъезде большого дома и вспоминал прозрачное сентябрьское утро, когда союзники только что вступили на территорию Бельгии недалеко от Турнэ. Шумливая и беспечная колонна наступающих неожиданно остановилась у одинокого домика за городом Люз. На широкой и белой бетонированной дороге, почти под самыми окнами домика, лежало несколько трупов в гражданском платье. Они были расстреляны совсем недавно: кровь еще густо краснела на вымытом недавним дождем бетоне. Мы нашли испуганного хозяина домика. Дрожащим от страха и горя голосом он рассказал нам историю гибели своих земляков. Группа бельгийских партизан, обнаружив немецкую засаду в соседнем лесочке, решила атаковать ее. Партизаны, не располагая тяжелым вооружением, какое было у немцев, рассчитывали лишь поднять побольше шума, чтобы сорвать коварный замысел врага. Но все же они переоценили свои силы. Немцы быстро окружили их, обезоружили и расстреляли. Однако кровь патриотов не пропала даром: головной танк колонны союзников услышал стрельбу. К роще, где скрывалась засада, послали пехоту, она вышибла оттуда немцев…