Правда об Иване Грозном

Событие это – введение крепостного права. Несколько ранее мы уже говорили о том, как умышленно связал писатель Э.С. Радзинский начало крепостничества на Руси с деятельностью Ивана Грозного, хотя этому нет ни одного документального подтверждения. Истинным же первопроходцем здесь был Годунов. Именно ему принадлежат первые крепостнические указы. Указы, которым суждено было стать важнейшей трагической вехой в социально-политическом и экономическом бытие России. Но, видимо, и сей факт показался слишком скучным для нашего чересчур вольного «популяризатора истории», больше занятого душевными переживаниями своих персонажей, нежели тем, что происходило в реальности. А происходило вот что.

Дорогу к трону Борис прокладывал себе не только посредством подкупов и предательств. И не только физическим устранением соперников. Как искушенный политик, Годунов понимал, что в схватке за власть – схватке с могущественной аристократией – ему не обойтись без серьезного союзника, силы которого можно было бы противопоставить силам ненавидевшей его старой знати. А такого союзника он мог найти тогда лишь в лице мелкопоместных дворян, войска которых составляли главную военную мощь страны. «Молодшие» служилые люди, дворяне, коим царь за их службу предоставлял небольшой надел земли, были заинтересованы в крепкой централизованной власти монарха и потому не разделяли сепаратистских устремлений крупных бояр-вотчинников. Его, дворянство, и стал крадучись «обхаживать» Борис, едва начав править «именем Федора». Он смотрел далеко и загодя готовил себе надежно привязанных корыстью сторонников…

Например, в отличие от Грозного царя, который неуклонно добивался, чтобы Русскому государству служили все

, кто в нем живет, независимо от своего социального положения, точно так же, как все

без исключения, будь то первый боярин или простой землепашец – должны были исправно платить налоги со своих земельных владений в пользу государственной казны, подчеркнем, в отличие от всего этого, Борис, едва став правителем, немедленно специальным указом «обелил от подати» (т.е. освободил от уплаты налогов) все господские пахотные земли в дворянских усадьбах. И, как пишет историк, эта реформа впервые «провела резкую разграничительную линию между привилегированным дворянским сословием и податными низшими сословиями» [671] , в частности, крестьянством, ремесленным населением городских посадов.

Дальше – больше. С конца восьмидесятых годов XVI в., подобно тому, как некогда переписывали все население Руси татарские чиновники – сборщики дани для золотоордынских ханов (переписывали, дабы никто не уклонился от уплаты позорного «выхода»!), правитель Борис велел учинить всеобщую перепись жителей сначала центральных, а затем и прочих уездов Российского царства. Перепись завершили в основном к 1592 г. Именно тогда государевыми дьяками были составлены и утверждены знаменитые писцовые книги, впоследствии ставшие главной основой для крепостнического законодательства. Ибо, скрупулезно описывая город за городом, деревню за деревней, эти книги строго фиксировали, на какой земле живет тот или иной человек, чем владеет, кому служит, какие подати обязан платить в государеву казну.

Некоторые историки считают, что первоначально сие масштабное «мероприятие», собственно, и было-то направлено лишь на упорядочение финансово-налоговой системы страны [672] . Системы, начавшей давать все более серьезные сбои после того, как Годунов «обелил» дворянские земли и главная тяжесть налогового бремени легла на плечи крестьян, на плечи посадского люда. С каждым годом это бремя стремительно увеличивалось, разоряя народ, вынуждая многие тысячи крестьян бросать хозяйство, насиженные места и уходить на необжитые окраины государства, или еще дальше – в «дикое поле», в степи, на вольный Дон. А это, разумеется, приводило и к запустению центральных уездов, и к резкому снижению поступлений налогов в казну. Вот чтобы хоть как-то приостановить сие массовое бегство, правительство Бориса в 90-х гг. XVI в. и начало издавать указы о так называемых «урочных», «заповедных летах» (запретных годах), которые внимательный читатель наверняка помнит еще со школьных учебников. Согласно сим высоким предписаниям, в эти годы ни один крестьянин и ни один посадский человек не мог более по собственному желанию покинуть ни своего господина, ни места несения своего «тягла» (повинностей). Он обязан был находиться там и только там, где его зафиксировала писцовая книга.