Правда об Иване Грозном

Горькое признание царя, высказанное в Завещании – «отплатили мне злом за добро» – являлось отнюдь не риторикой. Чудом уцелевшая опись материалов исчезнувшего новгородского дела упрямо называет имена не только новгородских участников заговора, но и московских. Согласно этой описи подлинных документов, Пимен и его люди «ссылалися к Москве з бояры с Олексеем Басмановым и с сыном его с Федором и с казначеем Микитою Фуниковым и с Печатником Иваном Висковатым, да с князем Офанасием Вяземским о сдаче Великого Новгорода и Пскова»

[416]

.

Все это были люди из самого близкого окружения Грозного, из числа главных его опричников. И присутствие в списке государевых преступников всех этих фамилий ясно говорит о том, что изменнические настроения охватили не только земскую знать, не только новгородскую верхушку, но и управляющих делами опричнины. Произошло печальное, но очень понятное и сегодня. Достигнув благодаря доверию и поддержке царя высочайших постов и должностей, многие из этих людей просто не выдержали сего испытания – тяжелейшего на земле испытания властью . Уже вскоре среди опричников началось то, что так хотел искоренить Иван и ради чего применял самые жесткие меры. Начались, как сказали бы нынче, и злоупотребление «служебным положением», и вымогательство, и неправый суд. Рано ли, поздно ли, но это должно было стать известным государю, который не пощадил бы никого. Они, руководители опричнины, по воле царя осуществлявшие разгром «гнезд» знатнейших князей и бояр, лучше всех знали об этом. Знали и могли предвидеть, что ждет их самих, откройся Ивану правда… Не этот ли низменный страх за собственную шкуру, не это ли жгучее желание любой ценой удержаться у власти, толкнуло часть новой, взращенной царем опричной знати вступить в предательский сговор со старой земской оппозицией? Польза от такого сговора могла быть обоюдной. Изменившие царю опричники могли обещать земцам-заговорщикам способствовать устранению Ивана и воцарению Владимира Андреевича Старицкого. Земцы же, в свою очередь, брались гарантировать сохранение в случае переворота высокого положения для государевых изменников и неприкосновенность их имущества… Открыло ли Ивану расследование новгородского дела и эту, еще одну связанную с ним страшную цепь предательств? Увы, за отсутствием документов мы ничего не можем здесь утверждать. Однако очевидец свидетельствует: именно упоминаемый в списке Афанасий Вяземский – опричный оруженосец и любимец царя Ивана – пытался предупредить архиепископа Пимена о грозящей ему опасности, о готовящемся походе Ивана Грозного на Новгород. За что был подвергнут торговой казни – бит палками на площади, а затем сослан на Волгу, в Городецкий посад, где и умер в тюрьме, «в железных оковах» [417] . А потому, хотя нам и неизвестно, за что конкретно были 25 июля 1570 г. казнены упоминаемые в том же списке царский казначей Фуников, и печатник Висковатый, и виднейший опричник Алексей Басманов, лишенный жизни уже немного позднее (в то время, как сына его, Федора Басманова, вместе с семьей сослали на Белоозеро), но сама логика тех трагических событий показывает: вряд ли государь не имел достаточно веских причин для такой суровой расправы с недавними сподвижниками.