Правда персонального формата

Ирина Соколова каким-то образом была во всем замешана и знакома со Стасом Никулиным. Тот без конца ее навещал в доме отца Ирины. В последний раз даже вынес ее из дома на руках. А после этого…

А после этого туда нагрянул Веня с толпой своих молодчиков. И они перевернули весь дом и сад. Что искали? Неизвестно. Веня молчит. Его парни тоже. Завтра утром их надо будет отпускать, либо предъявлять обвинения.

– А в чем ты их обвинишь, майор? – тряс в его сторону кулаками полковник. – В том, что они пробрались на территорию чужого участка и похулиганили там? А у тебя есть заявление от потерпевших? Нет. И с чем ты в суд пойдешь? Со словесными показаниями соседей? Очень пожилых соседей, которые наблюдают за всем в бинокль. Что-то видят. А что-то, может быть, и додумывают. У тебя нет ни единого доказательства их слов. Ни единой улики!

Если Веня или его парни сегодня не заговорят, завтра их выпустят.

– Можно я с ним поговорю, товарищ майор?

Карие Валины глаза прожигали в его мощной, как он считал, броне дыру. И с каждым днем эта брешь становилась все обширнее. Илья мучительно стеснялся признаться самому себе, что Валя в какой-то момент перестала быть для него просто коллегой.

Он пытался тщательно контролировать свои мысли, когда смотрел на нее. Он действительно старался. Но ситуация не выходила, она выпрыгивали из-под контроля. Весь его серьезный настрой, с которым он каждое утро входил в отдел, оставался за дверью и сматывался, виляя хвостом, стоило Илье ее увидеть. Тут еще Ольга, как назло, взяла отпуск и уехала на дачу к родителям и детям. Его мысли стало некому контролировать. И они перед сном вытворяли с Милоновым черт-те что!

– Можно. Поговори, – сдался он ее полыхающим азартом глазам. – Но будь осторожна. Он матерый. Жалоба в прокуратуру на неправомерность твоих действий – это самое малое, чем он может тебе угрожать. Иди, Горохова. А мы за стеклом будем наблюдать…

– Вениамин Сергеевич Стропов, – без выражения произнесла Валентина, представившись и держа перед глазами верхний лист бумаги из папки, которую с собой принесла. – Уважаемый, авторитетный в определенных кругах гражданин… Могу спросить?

Она с улыбкой глянула в мелкие глаза в сетке глубоких морщин. Стропов смотрел озабоченно.

Не ожидал, что полиция будет просить разрешения на вопрос. Девчонка была молодой, но по виду не глупой. И ее улыбка, которую он нехотя нашел красивой, может быть подвохом. Хотя что ему терять, кроме свободы? Он всю жизнь прожил среди авторитетной братвы и ни разу так не облажался. И ему суток хватило, чтобы понять: на зону он не пойдет. Во-первых, не за что. А во‐вторых, не выдержит. Ему без году семьдесят, какая зона?! Он на этапе сдохнет. Он за минувшие двадцать четыре часа покрылся грязью, салом, которые не терпелось смыть. И одежду поменять. И поспать в нормальных условиях, а не на матрасе, от которого воняло не пойми чем.

– Спрашивай, – решил он не церемониться и не выкать ей.

– Как вас так угораздило подставиться, Вениамин Сергеевич? – вроде даже с сочувствием глянула на него девчонка. – Вы – фигура значимая, и вдруг «домушничаете»!

– Замечу, приняли нас с пустыми реками, – нехотя и сильно скрипучим голосом ответил Веня. – Никто не притронулся ни к картинам, ни к фарфору, ни к деньгам. Они остались лежать в шкатулке в серванте в гостиной. В верхнем выдвижном ящике серванта. Остались? Или ваши приложили коррупционную руку под шумок?

– Остались. Остались, – улыбнулась шире Горохова. – Просто удивительно! Все цело. А дом вверх дном. Хулиганка светит, Вениамин Сергеевич. Если не вам лично, то вашим парням точно.

– Мои парни не хулиганили. Они искали.

– Что хоть искали-то?

Валя не переставала приветливо улыбаться, разыгрывая наивную простушку. Но она прекрасно понимала, что Стропов уяснил – она не дурочка. Просто у нее такая манера общения. Без запугивания и перечисления статей УК. Стропов с ними и без нее знаком.

– Не что, а кого, – после паузы ответил Веня.

– И кого? Попробую угадать… – Она задрала взгляд к потолку, потеребила мочку уха. – Либо хозяина дома – Дмитрия Соколова. Либо его дочь. Вздорная, хочу заметить, девчонка. Но… Дмитрий Соколов пропал больше месяца назад. Сразу после майских праздников его никто больше не видел. И его искать вы как-то припозднились. А вот его дочка… Она жила себе ничего. Спокойно и весело. Проживала папины денежки. Играла в чувства с одним нашим общим знакомым. Попутно машину угнала, соседку убила. Дом ее сожгла. Хорошая девочка… Так зачем она вам понадобилась, Вениамин Сергеевич? Да так, что вы ее даже в клумбах искали!

– И что такого? Может, ее там закопали?

– Это вряд ли. Мы же с вами знаем, где обычно он их закапывает…

Эти слова вырвались у нее прежде, чем сформировались мысли. Не то чтобы она об этом никогда не размышляла. Но она их никогда не озвучивала ни Илье, ни Носову, ни себе самой. Они метались в ее голове черными бабочками, но быстро исчезали за недодуманностью, за недоказанностью.