Правда варварской Руси

Турки наращивали укрепления со стороны реки. Хотя усиливали и позиции у крепостных проломов, устроили из мешков с землей брустверы с бойницами. Гарнизон обнаружил одну из вражеских мин и разрушил ее, бросив большую бомбу. Другую мину турки взорвали у куртины вала, не причинив ему особого вреда. 5-го враг опять рванул мину, разметавшую часть вала, и предпринял сильный штурм. Его отбили и начали исправлять пролом. Бомбардировка заметно ослабла — часть орудий переместилась к реке. В этот день на город упало 225 ядер и 204 бомбы. А от Ромодановского прибыла значительная подмога — 2300 человек. Он требовал вести оборону активнее, делать вылазки, сковывая противника и разрушая его позиции. И военный совет принял решение о вылазке — ударить с трех направлений отрядами по тысяче бойцов.

Но… Гордон оказался явно не на своем месте. В последующих войнах он проявил себя неплохо, умелым и мужественным командиром. А в Чигирине, когда на него вдруг свалилась такая ответственность, растерялся — судя по фактам, которые он сам же приводит в своем дневнике. Паниковал, слал предложения, чтобы полевая армия атаковала турок. Чтобы ее подвели вплотную к Чигирину, а в город ввели всю пехоту (хотя сосредоточение стольких войск на простреливаемом пятачке вело бы лишь к большим потерям). Военный историк В. В. Каргалов пришел к выводу: «Григорий Ромодановский допустил одну существенную ошибку — он переоценил способность гарнизона Патрика Гордона к дальнейшей обороне». Уточним — не только гарнизона, но и самого Гордона. Впрочем, ведь заместитель коменданта получил назначение царским указом. И сместить его командующий не имел права.

6 августа Гордон счел, что укрепления турок слишком сильные и… вдвое сократил число солдат, назначенных для вылазки. Получилась только слабая демонстрация. А Ромодановскому пошло донесение — мол, «делать вылазки без большой опасности нельзя». Ему прислали новое подкрепление — 1800 казаков. Отметим еще, что Гордон был по специальности военным инженером, но минную войну проиграл начисто. Турки копали мины, где хотели и взрывали, когда хотели. Элементарных мер противодействия, как при первой осаде Чигирина, не предпринималось. 7-го враг опять поднял на воздух часть городского вала. Пошел в атаку и был отбит сердюками. Через час рвануло под фасадом замка. Турки захватили часть вала. Но в это время в город прибыли гвардейцы Кравкова. С ходу контратаковали и выправили положение. После чего и Кравкова Гордон стал убеждать в невозможности вылазок.

На следующий день к Ромодановскому приехал из Москвы стольник Афанасий Хрущов «с царским похвальным словом» за предшествующие действия. И с инструкциями. Федор Алексеевич приказывал оборонять Чигирин и оказывать помощь «осадным людям». Но от генерального сражения требовал воздерживаться, поскольку к армии уже спешат свежие силы — татарская конница касимовского царевича Василия Араслановича и рать окольничего Щербатова. Ромодановский, недовольный действиями

гарнизона, направил туда своего начальника артиллерии Грибоедова. Узнать о точном состоянии дел и «настоять на необходимости сделать вылазку».

Гордон показал ему крепость, а чтобы продемонстрировать невозможность исполнить приказ, назначил на вылазку 150 солдат. Но из них выступили с офицерами лишь 25–30, остальных «никаким образом нельзя было уговорить». То есть и дисциплину новый комендант совсем распустил. Не пользовался таким авторитетом, как Ржевский, а может, и не доверяли подчиненные «иноземцу». Хотя, с другой стороны, послать на вылазку всего 150 человек — дело заведомо гиблое и бесполезное. Поэтому нежелание бойцов участвовать в ней понятно. И тем не менее даже немногие смельчаки, предпринявшие атаку, «нанесли значительное поражение туркам в их траншеях» — это пишет сам Гордон. Но, конечно, им вскоре пришлось отступить. А турки после отъезда Грибоедова взорвали мину, сделав пролом в 8 сажен, однако на приступ не решились, и дыру удалось заделать.

9 августа перебежал поляк, сообщивший, что у турок был совет, большинство пашей высказались за снятие осады. Но Мустафа слышать об этом не хотел. И было решено предпринять общий штурм, а если уж он будет безуспешным, то отступить. Причем «лучшие вещи» из лагеря уже начали эвакуировать. В этот день турки атаковали вал у среднего больверка, взорвали мину, но увидели выдвинувшихся солдат и лезть сюда не рискнули. Взорвали вторую мину, двинулись в пролом. Навстречу им выкатили 2 пушки, ударили картечью и из мушкетов, многих перебили и отбросили. В ответ на очередные мольбы Гордона о помощи Ромодановский написал, что посылает целый 15-тысячный корпус генерала Вульфа, «чем, надеется, будет всему положен конец». И категорически приказывал сделать вылазку и разрушить вражеские шанцы, вплотную приблизившиеся к городу. Обстрел слабел. За день турки выпустили 197 ядер и 95 бомб. Казалось, последнее усилие — и все…