Правда варварской Руси

Тогда и Хмельницкий издал универсал: «Все, кто в Бога верит, чернь и козаки, собирайтеся в козацкие громады». 31 мая 1649 г. он выступил на войну. На этот раз к нему присоединился крымский хан Ислам-Гирей со всей ордой — Ту-гай-бей вернулся из прошлых походов почти без потерь и с огромной добычей. В июне авангард казаков, Брацлавский полк Данилы Нечая, потрепал у Меджибожа отряды Фирлея и Лянцкоронского. Они отступили к крепости Збараж. Туда же подтянулись части Вишневецкого, Заславского, Корецкого, Остророга. Когда подошел Хмельницкий с ханом и начал атаковать, многие готовы были бежать, но энергичный Вишневецкий удержал шляхту. Поляки построили укрепленный лагерь и изготовились держаться до подхода главных сил.

Да вот только дисциплина в Польше оставляла желать лучшего. Посполитое рушенье собиралось вяло. Поэтому Ян Казимир двигался с остановками — в Люблине, в Замостье. Ждал, не подтянется ли шляхта, проигнорировавшая призыв. Хотя под Збаражем положение ухудшалось. Казаки окружили лагерь, возвели вокруг валы выше, чем у поляков, втащили на них пушки и простреливали расположение врага. Потом начали придвигать свои земляные укрепления все ближе к панским. Поляки вынуждены были внутри оборонительного пояса строить еще один. А казаки, привычные к работе, копали неустанно, придвигали вал еще ближе. Полякам приходилось отступать, насыпать новые внутренние кольца, и они стеснились на совсем узком пятачке. У них кончались продукты, поели собак и кошек. В отчаянии слали гонцов к королю — один сумел пробраться, доставил письмо Фирлея о том, что пороха осталось на 6 дней, а еды нет совсем и близка катастрофа.

Тогда Ян Казимир пошел к Збаражу с теми силами, что успел собрать. Объявил о низложении Хмельницкого, назначив за его голову 10 тыс. злотых, а сдавшимся обещал милость и назначил казачьим гетманом перебежчика Забуского. Однако Хмельницкий узнал о приближении короля. Оставил под Збаражем пеших казаков и крестьян, а сам с конницей и татарами пошел навстречу и устроил засаду под Зборовом, в оврагах по берегам р. Стрыпа. Долина была болотистой, а недавно прошли сильные дожди и смыли переправы. Дорога превратилась в месиво грязи. Ян Казимир распорядился наладить мосты, но когда 5 августа начал переправляться, и войско разделилось, из густого тумана обрушились казаки и татары. Возникла паника, телеги и пушки вязли в грязи, создавая пробки. Поляки побежали. Король метался со знаменем в руках, хватал под уздцы коней, кричал: «Не покидайте меня, панове, не покидайте отчизны, памятуйте славу предков ваших». Но, как, доносил посол Кунаков: «Королевского войска поляки и короля видев и его королевские слова слыша, на бой против казаков и против татар никто не поехал, и хоронились в возы свои, а иные под возы, в попоны завиваясь. И король де, ходя пеш, тех панят и шляхту из возов и из-под возов порол на бой палашом».

Побоище прервала ночь, хотя исход был очевиден. Ян Казимир и сам надумал бежать, однако Оссолинский подсказал иной выход: «Единственное средство спасения — отлучить татар от казаков». Ян Казимир отправил его к хану, и канцлер заключил сепаратный мир, согласившись дать 200 тыс. талеров, внести невыплаченную дань за прошлые годы. Был и секретный пункт, разрешавший хану на обратном пути польские (т. е. украинские) «городы и уезды повоевать». Крушения Польши Ислам-Гирей не желал — ему было выгоднее сохранить у соседей неустойчивое равновесие, чтобы самому выступать арбитром. Он. вызвал Хмельницкого и потребовал заключить мир, угрожая при отказе повернуть оружие против казаков.

Едва рассвело, битва возобновилась. Сломив остатки сопротивления, казаки пробились к ставке короля, он едва не попал в плен. Но под нажимом Ислам-Гирея уже спешно подписывался договор. Хмельницкий ворвался на коне в ряды атакующих и крикнул: «Згода!», прекратив рубку. По Зборовскому договору реестр казаков увеличивался до 40 тыс., Киевское, Брацлавское и Черниговское воеводства приобрели автономию — все руководящие посты там передавались православным, запрещалось размещение коронных войск, въезд иезуитов и евреев. И казаки говорили: «Отак, ляше, по Случь наше!» Киевскому митрополиту предоставлялось право заседать в сенате, при его участии сейм должен был решить вопрос об унии, восстановлении православных церквей и возврате их собственности.