Правда Виктора Суворова

...Поэтому относиться отстраненно к тому, что происходит, —- а нечто подобное наблюдается и у нас, — нельзя. В нынешнем остром споре нашим союзником выступает правда. Но эта правда должна быть полной. Без подделок и перехлестов».

Начальник Института военной истории Министерства обороны СССР Д.А. Волкогонов: «... Все решения, которые принимались в 1939 г., включая августовский, сентябрьский договоры, определялись оборонительной стратегией Советского Союза.

История в конце концов оправдает то, что был подписан пакт 23 августа, оправдает как вынужденный, хотя и чрезвычайно тусклый в нравственном отношении шаг.

Поддерживая в политическом плане необходимость подписания договора от 23 августа, мы в то же время должны осудить сговор, который противоречил ленинским принципам отказа от тайных соглашений».

Директор Института всеобщей истории АН СССР А.О. Чубарьян: «... У нас есть общая концепция, связанная с ответственностью за развязывание Второй мировой войны, которую несет гитлеровский фашизм. Она не требует пересмотра»[333]

.

Итоги работы комиссии А.Н. Яковлев доложил II съезду народных депутатов СССР. По его докладу съезд принял специальное постановление «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года», которое стало новым руководством в освещении кануна войны советскими историками: «...Съезд народных депутатов СССР соглашается с мнением комиссии, что договор с Германией о ненападении заключался в критической международной ситуации, в условиях нарастания опасности агрессии фашизма в Европе и японского милитаризма в Азии и имел одной из целей отвести от СССР угрозу надвигавшейся войны.

...Съезд считает, что содержание этого договора не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств, принятыми для подобного рода урегулирований. Однако как при заключении договора, так и в процессе его ратификации скрывался тот факт, что одновременно с договором был подписан «секретный дополнительный протокол», которым размежевывались «сферы интересов» договаривавшихся сторон от Балтийского до Черного моря, от Финляндии до Бессарабии.

...Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания...»[334] Комиссия А.Н. Яковлева не вышла за рамки обсуждения и оценки договора как международно-правового документа. Договор не был поставлен в исторический контекст, и никаких принципиальных выводов о последствиях этого договора в то время сделано не было. Яковлев ограничился замечанием о том, «что у Сталина и некоторых людей из его окружения уже тогда могли быть имперские замыслы, чуждые принципам социализма», а также «иллюзии, которым, судя по всему, предался Сталин после заключения соглашений 1939 года. Иллюзии, не позволившие должным образом использовать полученную мирную передышку...»[335].

Более того, комиссия Яковлева к этому времени еще не знала о том, что оригиналы секретных протоколов хранятся в архиве Общего отдела ЦК КПСС. Выступая на съезде, Яковлев сказал: «В Министерстве иностранных дел СССР существует служебная записка, фиксирующая передачу в апреле 1946 г. подлинника секретных протоколов одним из помощников Молотова другому: Смирновым — Подцеробу Таким образом оригиналы у нас были, а затем они исчезли...[336]

» А в это время оригиналы секретных протоколов были не только найдены, но и известны Генеральному секретарю ЦК. Однако, выступая на съезде народных депутатов, М.С. Горбачев заверил, что «все попытки найти подлинник секретного договора не увенчались успехом». Спустя некоторое время после своего выступления, как пишет В.И. Болдин, «М.С. Горбачев спросил меня как бы между прочим, уничтожил ли я протокол»[337]. К счастью, этого не случилось, и публикация оригиналов секретных протоколов стала еще одним серьезным шагом на пути постижения истины. Но каким трудным был этот путь!

В дискуссиях того времени по вопросу о политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении высказывались мнения о том, что, заключив этот договор, оба государства несут одинаковую ответственность за начало Второй мировой войны. Однако такие мнения советская историография отторгала автоматически, фактически без аргументации. Вот точка зрения М.И. Семиряги, автора книги «Тайны сталинской дипломатии»: «Утверждение о равной ответственности СССР и Германии за развязывание Второй мировой войны только потому, что в них существовал «одинаковый тоталитарный режим», нельзя считать убедительным. Главную ответственность за это международное преступление все же несет правящая верхушка гитлеровской Германии. Свою долю ответственности советское руководство несет за то, что подписанием договора о ненападении с Германией оно создало определенные условия, способствовавшие развязыванию войны Гитлером»[338].