Правда Виктора Суворова

Высказанные идеи уже 25 июня были преподнесены в качестве директивных указаний на созванном по инициативе редакций газеты «Красная звезда», журнала «Знамя» и оборонной комиссии Союза советских писателей совещании писателей, разрабатывающих военную тематику. Главный редактор «Красной звезды» Е.А. Болтин следующим образом инструктировал «инженеров человеческих душ»: «Доктрина Красной Армии — это наступательная доктрина, исходящая из известной ворошиловской формулировки «бить врага на его территории». Это положение остается в силе сегодня. Мы должны быть готовы, если понадобится, первыми нанести удар, а не только отвечать на удар ударом». Следовало избавиться от настроений типа: «мы будем обороняться, а сами в драку не полезем» и «воспитывать людей в понимании того, что Красная Армия есть инструмент войны, а не инструмент мира. Надо воспитывать людей так, что будущая война с любым капиталистическим государством будет войной справедливой, независимо оттого, кто эту войну начал». Но пока не следовало открыто говорить о Германии как о будущем противнике, поскольку «политически это вредно». В силу сложной международной обстановки Болтин советовал писать о внешней политике СССР «внушительно, прямо, откровенно, но весьма осторожно и спокойно». «Почему обязательно нам нужно прямо говорить, кто наш будущий враг?» — спрашивал он, предлагая искать такие формы пропаганды, которые «позволили бы… добиться нужного эффекта и в то же время соблюсти внешний декорум», чтобы «ни тех, ни других не обижать и не дразнить».

По мере роста военных успехов Германии росла напряженность в советско-германских отношениях. Обе стороны видели друг в друге противников и готовились к схватке за господство в Европе. Переломным моментом стали советско-германские переговоры в Берлине в ноябре 1940 г., на которых выявились реальные узлы советско-германских противоречий. Наиболее остро интересы обеих стран сталкивались на Балканах, в Финляндии и на Ближнем Востоке. Если в 1939 г. Берлин пошел на уступки Москве, которая смогла к осени 1940 г. в основном реализовать достигнутые договоренности, то с конца 1940 г. экспансионистские устремления Германии и Советского Союза пришли в столкновение и урегулировать их на основе компромисса не удалось, что и продемонстрировали переговоры в ноябре 1940 г. После победы над Францией Германия считала себя гегемоном Европы и не собиралась идти на уступки. Со своей стороны, СССР, довольно легко присоединив новые территории, считал Финляндию, Балканы и черноморские проливы теми регионами, где он имеет преимущественные интересы, и тоже не уступал. В принципе, советское руководство не исключало возможности продолжения сотрудничества с Германией. Однако германское руководство не желало идти на новые уступки Москве, расценивая СССР как слабого противника, разгром которого не потребует больших усилий.

Война между Германией и СССР была порождена борьбой за господство в Европе, ускорили же ее столкновения советских и германских интересов по конкретным политическим вопросам. С ноября 1940 г. советско-германские отношения вступили в новую фазу — фазу непосредственной подготовки к войне. Своеобразной «лакмусовой бумажкой» действительных намерений Германии стала для советского руководства ситуация, сложившаяся вокруг Болгарии в ноябре 1940 — марте 1941 г. Несмотря на прямые заявления Москвы о советских интересах, Германия игнорировала их, добившись присоединения Болгарии к Тройственному пакту. Видимо, это наглядно показало советскому руководству, что его интересы в Европе не признаются Берлином, и подготовка войны с Германией вступила в заключительную стадию.

Введенные в последние годы в научный оборот советские дипломатические и военные документы 1939–1941 гг. показывают, что никакие внешнеполитические зигзаги не мешали советскому руководству рассматривать Германию в качестве вероятного противника и тщательно готовиться к войне. С возникновением советско-германской границы в октябре 1939 г. Генеральный штаб Красной Армии начал разработку плана на случай войны с Германией. Особую интенсивность этот процесс приобрел со второй половины марта 1940 г., и в 1940–1941 гг. было разработано пять вариантов плана оперативного использования Красной Армии в случае войны. Это, конечно, не исключает наличия и других рабочих вариантов, которые все еще не доступны для исследователей, что затрудняет анализ хода выработки этих документов.