Правда Виктора Суворова

Пожалуй, самой важной и, несомненно, позитивной стороной исследования, его научной новацией является более подробное, нежели в предыдущей книге Мельтюхова, рассмотрение военных сторон советско-польской кампании 1939 года (в терминологии Мельтюхова — «миротворческая операция» (с. 408). При написании данного раздела автор использовал ранее недоступные архивные документы из советских архивов. Однако за подробным описанием советско-польской войны 1939 года следует вывод, явно не выдерживающий критики: «…Не соответствует действительности утверждение о том, что Красная Армия помогла вермахту разгромить Польшу» (с. 403). Понятно, что к 17 сентября года польские войска были в целом разбиты вермахтом, а организованного фронта обороны далее не предвиделось. Однако и завершение операции потребовало бы значительных усилий со стороны гитлеровцев, так как боеприпасы у немцев по некоторым важнейшим типам вооружения подходили к концу, а коммуникации были растянуты. Кроме того, возможности движения Сопротивления на оккупированных территориях были в случае войны на один фронт несравненно лучше. Сложно как-то количественно оценить, но нельзя не учитывать шок, который получило население Второй Речи Посполитой от событий второй половины сентября 1939 года — это было существенной, однако не подсчитываемой помощью Берлину. Важно помнить, что Польша не перестала существовать с 28 сентября 1939 года — она была только оккупирована. Функционировало эмигрантское правительство, тысячи поляков сражались против немцев на стороне союзников. СССР внес и тут свой вклад — вместо ухода на Западный фронт десятки тысяч солдат Войска Польского насильственно депортировались в глубь СССР, а тысячи офицеров были расстреляны весной 1940 года.

Объективно это было непосредственной помощью немцам в разгроме их восточного соседа.

При описании событий сентября—октября 1939 года упоминается о десятках тысяч беженцев из находящегося под нацистской оккупацией «генерал-губернаторства» в СССР, а беженцы из СССР — якобы только десятки поляков (с. 367). На самом же деле в сентябре—октябре 1939 года тысячи людей устремились через советско-германскую границу в обе стороны. С 28 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года из Западной Украины и Западной Белоруссии убежали десятки тысяч человек.

Точно так же тенденциозно краткое описание советизации Западной Украины и Западной Белоруссии. Оценка «радости» населения приводится по выборочным документам, воспоминаниям коммуниста Константина Симонова, а явно сфальсифицированные результаты «выборов» 1939 и 1940 годов подаются как мнение народа (с. 381–384, 408–413). Тезис о том, что в 1939–1941 гг. польское меньшинство на новых землях не ущемлялось в своих правах, абсолютно неверен. Многочисленные независимые друг от друга свидетельства, а также исследования как российских, так и зарубежных авторов говорят о том, что методы притеснений поляков были разнообразны: от непосредственной национальной дискриминации при приеме на работу, разделах земли, репрессиях и «выборах» в органы власти до оскорблений личного достоинства и прямых репрессий. Хотя, конечно, собственно дискриминация не достигла таких масштабов, как в «Генерал-губернаторстве» под Гитлером.

Поражает заявление автора о судьбе осадников — польских крестьян, бывших бойцов Войска Польского, расселенных в 1920—1930-х годах в Западных Украине и Белоруссии и Виленском крае. Якобы их депортация в Сибирь и Среднюю Азию была благом для самих осадников, поскольку уводила из-под удара местного населения (с. 415). При этом совершенно упускается из виду, что никакого межнационального конфликта в условиях интернационалистской советской тоталитарной системы просто не могло быть.

Конфликт разгорелся при нацистах в 1943–1944 годах и быстро прекратился с вторичным появлением в регионе Красной Армии и советских карательных органов.

Нельзя сказать, чтобы полностью неверен, но, несомненно, сомнителен также тезис о том, что национализм на занятых территориях подавлялся и не поощрялся. В специальном исследовании польского историка Богдана Мусиаля на основании массы разнообразного, прежде всего документального, материала делается вывод, что межнациональные отношения, бывшие в регионе и во времена Второй Республики не слишком теплыми, за время советского владычества испортились вконец, что и послужило одной из причин рек крови, пролившихся в бывшей Восточной Польше в 1941–1949 гг..