Праведные и грешные. Непридуманные истории

Он переехал из центра города на глухую окраину. И здесь, быть может, умер бы с голода, если бы не один старый друг, который иногда помогал ему.

Так неожиданно потерять здоровье, которое давало ему все, и от безбедного существования перейти к нищете, — было ужасно.

— Если тяжело, — говорил он, — никогда ничего не иметь, то иметь и потерять все сразу — во много раз тяжелее.

Он вспомнил всю свою жизнь, ее хорошие стороны, и невыносимая тоска охватила его. Как хотелось ему вернуть прошлое, вернуть дни беззаботной жизни.

Но болезнь приковала его к креслу. Он едва мог сделать десять шагов.

Страдания исказили его лицо. Он поседел и высох. Так прошел месяц, другой, а страдания не уменьшались.

Горька, тяжела одинокая жизнь, особенно для больного.

Придет, бывало, к нему его старый приятель, принесет немного денег и провизии. Посидит с ним, поговорит, утешит, но больше ничего сделать не может.

— Неужели этому конца не будет? — сквозь слезы говорил больной.

Но конца не было видно. Страдал он по-прежнему, и по-прежнему крики оглашали его неприветливую обитель.

Прошел месяц, другой, третий, год. Больной едва влачил жалкое существование.

Было теплое, майское утро. Все кругом пело, ликовало и веселилось. Больной сидел у окна, тяжелые думы бродили в его голове. Вспоминалось ему, как радостно раньше встречал он пробуждение природы, а теперь… и слезы навертывались у него на глазах.

Далеко-далеко унесли его мечты и воспоминания, и ему больше, чем когда-либо, захотелось жить. Захотелось ожить вместе с природой. Он заплакал:

— Господи, помилуй меня! Не лиши и меня, грешного, Своей милости! — в слезах воскликнул он.

Всю свою жизнь он так мало думал и вспоминал о Боге, что когда это горячее восклицание вырвалось из его души, — он пришел в ужас от своей прежней жизни, ему стало страшно, захотелось молиться и молиться без конца.

Он выглянул в окно: вдали виднелся золотой купол церкви. Больной обрадовался. Со слезами искреннего раскаяния он стал креститься и шепотом читать молитвы. Ему вдруг стало легко и приятно на душе после этой молитвы, и даже легкая улыбка появилась на его лице.

Прошло минут пять.

Он все еще сидел у окна, изредка осеняя себя крестным знамением. Вдруг он заметил, что с другой стороны переулка к нему приближается молодой странник.

Больной опустил руку в карман, достал последнюю оставшуюся у него медную монету и протянул ее прохожему.

— Не нужно, — сказал тот, отстраняя руку.

Больной посмотрел на него с удивлением.

Ему очень понравилось лицо странника.

— Но что же вам нужно? — спросил больной.

— Я пришел сказать тебе: веруй в Бога, молись Ему, — и Он спасет тебя.

— Верую! — в слезах воскликнул больной. — Но недостоин Его милости за грехи мои.

Странник помолчал с минуту и сказал:

— Ты сильно страдаешь. Бог сжалился над тобой. Иди к угоднику Божьему Пантелеймону и молись, молись усердно.

Больной слушал и как будто не понимал, что вокруг него делается. Когда он пришел в себя, у окна уже никого не было.

На другое утро к нему пришел его друг.

— Что с тобой? — спросил он. — Тебя узнать нельзя.

Больной рассказал ему все и попросил проводить в часовню.

Через час они вышли из дома. Опираясь на руку друга, больной едва передвигал ноги. Он никогда не был ни в каких часовнях, и ему пришлось расспрашивать прохожих. Все охотно указывали ему путь.

Долго они шли, и один Бог видел, сколько страданий вытерпел больной. Каждый шаг отзывался страшной болью во всем его теле, но он все-таки шел, крестясь на попадающиеся по дороге храмы.

Наконец они подошли к часовне. Перед входом больной перекрестился и, в сильном волнении, вошел. Слезы были на его глазах.

Но только он подошел к иконе, как вдруг побледнел и прошептал:

— Это — он!

Потом стал горячо-горячо молиться.

На иконе он увидел лицо того странника, который вчера стоял у его окна.

Долго он молился. Ему не хотелось уходить отсюда, не хотелось подниматься с колен.

Наконец он встал и, взяв друга под руку, вышел.

Светло, благодатно было у него на душе, оживила его твердая вера в милосердие Божие и Его святого угодника.

Прошла неделя. Хозяин серенького домика сильно изменился. Теперь бывший больной без посторонней помощи выходит из дома, наслаждается весной, и сердечно благодарит Всевышнего, Который помиловал и исцелил его.

Странник

Яркое июньское солнце заливало землю. В воздухе пахло прохладой после благовонной, теплой ночи. Я стоял посреди двора и думал:

«Хороший будет денек, следует сегодня сходить в Курасовку».

Напившись чаю, выдвинулся в путь. Предстояло пересечь несколько слободских огородов и верст десять пройти полем. Расстояние порядочное, особенно в летнюю жару, но когда идешь к родному и близкому человеку — трудностей не замечаешь.

За слободой передо мной раскинулось широкое ржаное поле, на горизонте тянулись синеватой полосой графские леса, справа виднелись красноватые горы Гремячки, а слева чуть заметно белели дома и соборы нашего города.