Правила нежных предательств (СИ)

— За что? — успела выдохнуть я, прежде чем прозвучал выстрел. Макс дернул меня за руку почти в это же мгновение, подмял под себя, и я задохнулась от тяжести обрушившегося на меня тела. Забарахталась как бабочка на иголке, ощущая как горячая влага стекает мне на живот.

— Ты следующая, — прошипела Янка, склоняясь надо мной. В ее глазах плясали искры безумия, но мне не было страшно. Жизнь без Макса — что может быть ужаснее? И я не успела сделать того, что сделал он. Не успела сказать, что до одури люблю его. Что наш с ним ребенок это дар небес. Что он моя жизнь. Черный бездушный глазок дула уперся мне в переносицу, я зажмурилась.

Выстрел прозвучал оглушительно. Боли не было, только огромная дыра в душе вдруг начала пульсировать.

— Жива, — проорал кто — то над моим ухом, но мне показалось, что я слышу этот вопль вдалеке, как сквозь плотный туман. — Мужик отходит, походу.

Я едва не закричала, когда чужие руки скинули с меня каменно тяжелое тело Буйнова. Он закрыл меня собой, дал шанс на жизнь. Вот только что это за жизнь будет без него не объяснил. Но ребенок, растущий во мне имеет право на существование Он его продолжение.

Я упала на колени перед безжизненным телом любимого и завыла не видя ничего вокруг. Как раненая волчица, сирая в кровь связки.

— Это было очень страшно, — вдруг открыл глаза Буйнов и посмотрел на меня замутненным взглядом, — ты все таки настоящее исчадье.

— Если ты умрешь, я тебя задушу, — белугой прорыдала я. — Слышишь меня, варвар? Я слов на ветер не бросаю. С того света достану.

— Это я уже понял, и теперь точно не умру, потому что напуган до чертей. Ну и немного потому. Что должен вырастить нашего с тобой сына не таким деятельным, как его мать. Да и выбора особого у меня нет, как я понимаю, — улыбнулся мой мужчина, прежде чем его забрали пяовившиеся не пойми откуда Ангелы в синих комбинезонах.

Я наконец то увидела, как ведут Янку закованную в наручники дюжие ОМОНОвцы. Федьку. Сидящего на полу в чем мать родила, держащегося за дурную голову, и раскачивающегося в стороны, как маятник Фуко. Двух наемников валяющихся на полу, под прицелом автоматов. Рассмотрела потрепанную Бинку, которую заботливо укутывал простреленным одеялом Бобок. На лице красотки цвел бланш размером с Американскую Оклахому. И вдруг поняла — что теперь никогда не останусь одна.

— Госпожа Быковских, вы можете сейчас разговаривать? — вывел меня из состояния гроги молодой доходяга, но судя по серьезной физиономии именно он был тут главным. Далеко пойдет парниша, глаз у меня наметан. — Моя фамилия Бубонский.

Эпилог

Восемь месяцев спустя

— Клянусь, это моё последнее слушание перед родами. — пропыхтела я, пытаясь втиснуться в деловой костюм, больше похожий на танковый чехол. — Макс, ну жалко же мужика. Эта стерва его обберет, как липку.

— Феня, я с тобой поеду, — вздохнул мой любимый муж, с трудом поднимаясь из инвалидной коляски. Я восторженно замерла на месте, наблюдая сие действо, и с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать от переполнявшего меня счастья.

— Когда ты мне хотел сообщить? — сдавленно спросила, боясь спугнуть волшебный мир счастья. Янкина пуля задела позвоночник Буйнова, и прогнозы врачей были неутешительными.

— Сегодня, — прорычал Макс, притягивая меня к себе. Голова закружилась, и не только от восторга. Очередной болезненный спазм скрутил живот, а по ногам полилась жидкость. Варвар посмотрел на пол и озадаченно спросил:

— Это ты от счастья?

— Это у меня отошли воды. — хрюкнула я, — Буйнов, я рожаю. Похоже несчастный мужик остался без адвоката.

Знаете, счастливой быть нужно обязательно. Если вы хоть на грамм сомневаетесь в своем выборе, никогда не надейтесь на то, что что — то изменится. Станет с годами только хуже. Мое теперешнее счастье непогрешимо. Оно не измеряется в деньгах и взлете карьеры. Оно вот в этих житейских радостях. Я стану мамой очень скоро. Мой любимый муж смог встать на ноги, вопреки прогнозам врачей, даже самых крутых. Я знаю, его исцелила любовь к нам. И похожая теперь на ушастого кашалота Бинка, суетящаяся вокруг меня с самым серьезным видом тоже моё счастье. Она ждет мою крестницу, и я очень надеюсь что в огромном животе моей лучшей подруги девочка со статью гренадера, как и ее красавица мать. Ктулху стал похож на зажиточного дяденьку. Обзавелся брюшком и интеллигентной бородкой. Ему очень идет, кстати. Он, как всегда, спокоен. Смотрит на мой живот, и что — то бормочет. Этот человек гений, обладает тайными знаниями.

— Ну и чего вы суетитесь? — спрашивает он, — у нас есть еще часов пять. А тебе, Бусинка, — говорит он Бинке, — вообще волноваться противопоказано.

- Знаешь, Фекла. Когда я понял, что ты моё счастье? — шепчет мне в ухо Макс. И я таю от восторга.

— Наверное когда на ветке болтался, — вредно хмыкаю я, с трудом противясь желанию укусить его за чуть припухшую губу. В животе растет ком возбуждения, который вдруг взрывается огненной болью первой настоящей схватки.

— Нет, когда увидел тебя пьяную, болтающуюся на пилоне, сразу понял, что никому не позволю тебя обидеть.