Правила социологического метода

2. Несколько раз пускали слух, будто я ездил в Германию учиться у Вагнера[213] и Шмоллера, а затем, как утверждалось, вернулся из этого путешествия, полностью проникнувшись их идеями и целиком поддавшись их влиянию.

На протяжении семестра, проведенного в Германии, я не видел и не слышал ни Шмоллера, ни Вагнера; я никогда не стремился ни следовать их учениям, ни даже свести с ними личное знакомство, хотя и задержался некоторое время в Берлине.

Позвольте добавить, что я крайне сдержанно оцениваю работу Вагнера; что касается Шмоллера, то из всех его работ я внимательно и с интересом изучил брошюру под названием «О некоторых ключевых вопросах права и народного хозяйства».

3. Нет ничего более неверного, чем приписывать влиянию Шеффле[214]

концепцию, которую мсье Деплуаж называет социальным реализмом. В своих построениях я опирался на Конта, Спенсера и Эспинаса[215], труды которых читал задолго до того, как узнал об идеях Шеффле. Мсье Деплуаж правильно отмечает, что схожие мысли встречаются у Эспинаса, поскольку тот «был очень хорошо знаком с немецкой социологической литературой». Но не думаю, что нарушу приличия, сообщив мсье Деплуажу следующее: Эспинас выучил немецкий язык очень поздно. В любом случае не подлежит сомнению, что он ничего не знал о Шеффле, когда писал свою книгу «Животные общества». Примечание, в котором упоминается немецкий автор, было добавлено ко второму изданию этой книги.

4. Утверждается, что я заимствовал у Вундта то самое различение, которое затем пытался провести между социологией и психологией. Не спорю, что у Вундта очевидно движение в этом направлении, однако у него наблюдаются и противоположные порывы, а сама идея возникла у меня иным путем.

В первую очередь я обязан ее появлением своему наставнику в Высшей нормальной школе мсье Бутру[216], который часто повторял, что каждая наука должна объяснять «собственные принципы», следуя Аристотелю: психология – психологические принципы, биология – биологические и т. д. Усвоив эту идею, я применил ее к социологии. Подтверждение правильности своих действий я получил, прочитав Конта, поскольку для него социология не сводима к биологии (и, следовательно, к психологии), а сама биология не сводима к физическим и химическим наукам. Когда я читал «Этику» Вундта, то уже давно мыслил сам в данном направлении.

5. Также в одном примечании говорится, что я нашел у Вундта идею о том, что религия есть комбинация нравственных и юридических идей и т. д. Я читал Вундта в 1887 году, но только в 1895 году составил себе ясное представление о фундаментальной роли религии в общественной жизни. Именно в том году я впервые открыл для себя способ социологического исследования религии. Для меня это было почти откровение. Курс лекций 1895 года стал переломным в моих размышлениях, причем настолько, что все мои предыдущие исследования пришлось начинать заново, чтобы добиться гармонии с новыми взглядами. «Этика» Вундта, которую я прочитал восемь лет назад, никак не сказалась на этом изменении моих мыслей. Последнее целиком и полностью проистекало из изучения истории религии, к которому я только что приступил, в частности из работ Робертсона-Смита и его школы.

Могу привести другие примеры ошибок или неточностей. Разумеется, я нисколько не притязаю на сугубую оригинальность моих идей. Я действительно убежден, что мои идеи восходят к идеям моих предшественников; именно поэтому я уверен в их плодотворности. Но происхождение моих идей вовсе не соответствует мнению мсье Деплуажа. Недаром я предпочитаю дистанцироваться от социализма, который сам по себе не питает симпатии к социологии, чьи принципы он отрицает. Поэтому будет парадоксально утверждать, что мои идеи обусловлены социализмом. Я, безусловно, в долгу перед Германией, но гораздо больше должен ее историкам, чем немецким экономистам, а также – о чем мсье Деплуаж, похоже, не подозревает – многим обязан Англии. Но это вовсе не означает, что социология пришла к нам из той или иной страны, ведь немецкие юристы и экономисты не менее чужды социологической идее, чем английские историки религии. Моя цель состояла именно в том, чтобы внедрить эту идею в те дисциплины, где она отсутствовала, и тем самым сделать их отраслями социологии.

Я не стал бы придавать чрезмерного значения вопросу о том, как формировалось мое мышление, но, поскольку эта тема обсуждалась на страницах Вашего журнала, я не сомневаюсь, что Вы сочтете полезным ознакомить своих читателей с замеченными мною ошибками, которые касаются не только малозначительных подробностей.

Искренне Ваш.