Правило профессионалов

— Вы говорите по-английски? — спросил «Дронго». Чиновник поднял голову, равнодушно посмотрел и позвал помощника.

— Иди, говори, Ахад.

— Что вы хотите? — спросил молодой парень.

— Поговорить. Заказать разговор с Москвой.

— У вас есть паспорт?

— Для чего? — улыбнулся «Дронго», — у меня есть визитная карточка моего отеля. Вот она, — он показал синюю карточку гостиницы.

— Этого не достаточно, господин, — терпеливо объяснил Ахад на ломаном английском, — должен быть паспорт. И разрешение полиции.

— Чтобы поговорить с другим городом? Ребята, вы живете прямо в раю, вам никто этого не говорил?

— Я вас не понял, господин.

— Паспорт, паспорт, — раздраженно подтвердил старший чиновник, подозрительно глядя на «Дронго».

— Без паспорта нельзя, — кивнул «Дронго», — а еще говорили, что в СССР был тоталитарный режим. Наших бы борцов за права человека сюда, в Ирак.

Вслух он этого не сказал.

— Я принесу паспорт, — громко произнес «Дронго» на весь зал, — черт бы вас всех побрал.

Арабы испуганно отшатнулись. Провожатые сделали вид, что рассматривают потолок. Он вышел из здания. Переходить через мост в такую жару не хотелось.

Поймал такси, назвав свой отель. Автомобиль, сделав круг, выехал на мост. Эта машина была чуть, лучше остальных, здесь хотя бы открывались стекла и не было так душно.

Заплатив деньги, он вошел в приятную прохладу отеля. В глубине зала в чайной сидел Фархад.

— Иди сюда, — закричал он, заметив «Дронго».

«Дронго» подошел к нему.

— Как дела? — спросил он.

— Плохо, — вздохнул Фархад, — вчерашний несчастный случай веем действует на нервы. Какой дурак оказался этот дипломат. Как он умудрился выпасть с балкона.

— А как ты думаешь?

— Не могу представить. Наверно, был пьяным.

Принесли два стакана сладкого арабского чая.

— Нет, мистер, — покачал головой «Дронго», — без сахара.

Забыл, он не знает английского.

— Ноу шекер. Понятно?

Араб кивнул унося один из стаканов.

— Говорят, такой чай утоляет жажду. Его заваривают вместе с сахаром, — сказал Фархад, пробуя напиток.

— Я не люблю много сладкого.

— Сегодня вечером мы едем в мечеть. Там, говорят, будет какое-то представление. Ребята вчера были им понравилось. Ты поедешь?

— Еще не знаю. Этот случай выбил меня из колеи! Ведь он был у меня в номере за несколько минут до смерти.

— Я помню, — кивнул художник, — я же хотел отнести ему сумку. Но разве мне дали к нему попасть.

— А ты разве не пошел к нему? — насторожило «Дронго».

— Да нет. Только вышел из твоего номера, как увидел у дверей соседнего наших ребят. Они меня и затащили насильно в свой номер, не дали даже спуститься на шестой. А когда пришел Вагиф, я уже выходил из номера.

— Значит, ты не спускался вниз?

— Конечно нет. Поэтому я в таком дилхоре.[1] Если бы вовремя спустился, может этот дипломат и не погиб бы.

— Вполне могло быть сразу два трупа, — вдруг подумал «Дронго», — а кто из ребят живет рядом со мной, я даже не знаю.

— Это режиссеры из нашего драматического. Я раньше оформлял им несколько спектаклей. Очень хорошие ребята.

— Ты послал их к дипломату?

— Нет конечно. Они были вдвоем. Я только зашел, выпил вместе с ними и сразу вышел, увидев Вагифа.

Провожатые уже успели поменяться и теперь за соседним столиком сидело двое других агентов, похожих на первую пару своими глупыми физиономиями.

— Что я здесь делаю? — вдруг подумал «Дронго», — в этой далекой стране, в этом почти сказочном городе. Ищу другого идиота, похожего на меня, только для того, чтобы убить. Как интересно. Художник рисует картины, поэт пишет свои стихи, режиссер ставит новые спектакли, даже директор Литфонда и тот приносит какую-то пользу. Один я в этом краю жду своего момента на убийство. Он вспомнил вдруг про сверток, оставленный в номере. Он его так и не раскрыл, слишком торопился. Там был нож, который он просил у своего связного. «Вернусь домой, — решил „Дронго“, — скажу, что не сумел найти „Волка“».

Он знал, что никогда этого не сделает. Просто не позволит профессиональная гордость. Люди играли в свои игры, в свои придуманные миры, и его мир, был ничем не лучше и не хуже других. Просто в нем были свои правила игры, свои задачи и цели. В других мирах тоже убивали, обманывали, насиловали, притворялись. Может не столь однозначно, прямолинейно, но не менее часто, это он знал хорошо. В каждой игре были свои убийцы и свои жертвы, свои агенты и свои наблюдатели, свои победители и свои проигравшие.

В этих придуманных мирах, в этих играх люди погибали еще чаще, чем в сфере его притяжения, в его обитаемом мире. Просто инфаркты и самоубийства, сердечные приступы и нервные срывы издавна не считались чем-то необычным. Люди просто привыкли к этому виду убийств, считая их нормальными проявлениями человеческих эмоций. А сколько тайных отравлений, аварий, подстроенных катастроф было в других мирах. Совершенства не было нигде и мир профессиональных убийц был таким же нормальным, как мир профессиональных поваров или профессиональных клерков.