Правитель Пустоты. Карающий орден

Такой поворот событий пришелся профессору по душе гораздо больше его изначального плана. Так у него появилась призрачная возможность переговорить со спутницей с глазу на глаз или хотя бы даже в присутствии свидетелей – главное, сообщить о казни. Он легко подхватил со стола один из нагруженных едой подносов и ловко выскочил в дверь, последовав вглубь крепости за семенившей кухаркой.

В темнице оказались все те же два стража, что и утром, которые со скучающим видом о чем-то еле слышно беседовали, облокотившись на стол. Стоило двери приоткрыться, как они заметно напряглись, но, завидев кухарку и профессора с подносами, почти сразу же расслабились, опустившись обратно на свои места. Лантея сидела на полу своей камеры, прислонив голову к стене и прикрыв глаза, однако, стоило Ашарху приблизиться к решетке, как девушка мгновенно распахнула веки, словно и не дремала. Она прожгла спутника подозрительным взглядом и очень внимательно осмотрела его белое одеяние, несуразным мешком топорщившееся поверх обычной одежды.

– Давай, говори там, что хотел, и пойдем скорее обратно на кухню, – бросила повариха Ашу, ставя свой поднос на стол перед двумя воинами и принимаясь сгружать с него миски и чашки.

Профессор оставил свой поднос на ближайшей лавке и скорее подошел к Лантее, взволнованный и нервно щелкавший суставами пальцев на руках.

– Времени мало, поэтому не буду ходить вокруг да около. Сегодня на закате тебя решено казнить. Саркоз чувствует в тебе угрозу. К тому же он намерен туже затянуть на мне ошейник с помощью этой самой казни, – тихо сообщил мужчина, когда хетай-ра встала прямо напротив него и плотно прижалась лицом к решетке.

– Что?.. – пораженно выдохнула заключенная.

– Прости меня. Я пытался его переубедить, но это оказалось невозможным, – с сожалением прошептал Аш, устремив на собеседницу взгляд, полный горечи.

Девушка замерла на месте, все ее тело словно оцепенело, а пальцы, крепко сжимавшие толстые прутья решетки, побелели от напряжения, будто пытаясь смять металл.

– Время еще есть, я постараюсь сделать все возможное, чтобы тебя вытащить. Не опускай руки, – еле слышно проговорил преподаватель.

Беседу прервала кухарка, которая оттеснила нового брата и открыла ключом замок покрытой ржавчиной решетки. Она поставила на пол камеры у самого входа кувшин с водой и миску похлебки, где сиротливо плавал ломоть хлеба, а после вновь затворила дверь. Лантея пришла в себя от этого звука, она наклонилась, подбирая глиняный кувшинчик, и жадно к нему припала.

– Ишь, какая жажда, – цокнула языком кухарка, упирая руки в бока. – Будто отродясь воды не пила.

Хетай-ра отстранилась от горлышка и отерла с подбородка пролившуюся мимо воду.

– Говорят, перед смертью дышишь – не надышишься, пьешь – не напьешься, а я вот не верила этим словам, – беззлобно усмехнулась девушка. – Оказывается, правда. Никогда еще вода не была такой вкусной и прохладной, как сейчас.

У Ашарха невольно сжалось сердце от этих слов, которые звучали как смирение с собственной участью, чего он никак не ожидал от своей смелой и боевитой спутницы. И даже повариха неуверенно замерла на месте, во все глаза уставившись на девушку.

– За что тебя должны казнить-то? Молодая же совсем еще девица… Даже жизни, небось, повидать не успела, а тебя уже на плаху ведут, – неуверенно пробормотала кухарка.

– За то, что я просто проходила мимо крепости, не желая никому зла, – ответила Лантея, опуская взгляд к полу. – Но никто меня здесь не стал слушать.

– Труднее всего оправдываться именно тому, кто ни в чем не виноват, – вставил Аш.

– А ведь и ты, брат, еще утром сам сидел за этой решеткой. А теперь носишь белые одежды, как мы, – неожиданно подал голос один из стражей, который все это время невольно прислушивался к затянувшейся беседе, даже отвлекшись от разговора со своим товарищем.

– Я тоже никому не желал зла, а просто хотел спасти свою спутницу и мирно уйти из крепости. Но я оплошал с переговорами, и теперь ее решено казнить мне в назидание, – с горькой усмешкой сказал профессор. – И все это лишь моя вина.

– А ведь у нас в городе даже палача нет, – неловко заметил тюремщик.

– Потому что я же и буду ее палачом.

В помещении повисла гнетущая тишина. Каждый из находившихся здесь погрузился в свои собственные печальные думы, пытаясь решить для себя, что же все-таки есть служение истинному делу. Но вскоре кухарка первой нарушила молчание и, забрав со стола опустевшие подносы, направилась к выходу. Уже на лестнице она окликнула Аша, который неподвижной статуей замер около решетки, не спуская взгляд с бледной Лантеи. Мужчине нехотя пришлось подчиниться, но краем уха он успел услышать последнее шепотом брошенное хетай-ра слово:

– Песок.