Право имею

— На прогулку.

* * *

Ехать с Ником было страшнее, чем с трупом, хотя труп не смог бы отбить Глеба от патруля. Но труп бы просто лежал в багажнике и не мешал, Ник же, хотя его и просили не высовываться, приник к окну тем местом, где должны быть глаза, рассматривал пейзаж. Глеб молча злился, пару раз попытался за шиворот оттащить его от окна, но ткань таяла в руках.

Хотя Глеб пытался делать вид, что всё по плану, всё в порядке вещей, ничего странного не происходит, он ощущал себя не в своей тарелки. Его не трясло так, как Еву и Тимура, и вовсе не потому, что он с этим монстром в одной квартире не спал. Просто… это был Никита. Глеб ощущал себя рядом с ним скорее неловко, чем жутко. Словно Никита стал инвалидом, и теперь Глеб пытался делать вид, что всё по-прежнему. Хотя конечно, ничего уже не будет как раньше. Ему постоянно хотелось заговорить с Никитой, но останавливало то, что он не понял бы ответа. Ещё ему иногда казалось, что и Ник продолжал над ними шутить, словно он только пальца лишился, а не головы.

— А знаешь, — произнёс Глеб на повороте. — Ничего особо не изменилось. Ты головой и раньше не часто пользовался.

На секунду стало непроглядно темно — это хлестнул по стеклу Ник, не оборачиваясь, но и ничего больше не изменилось. Он не обернулся, не показал никакой больше реакции, а как трактовать эту было непонятно. Глеб про себя решил, что надо искать другие способы хотя бы делового общения.

Они приехали в особо не примечательный дачный посёлок. Без серьёзной охраны. В основном тут были дома, в которых можно было максимум провести ночь. Но встречались и более серьёзные, кирпичные. Тоже небольшие, но в таких можно было прожить лето. Именно у такого дома, стоящего на отшибе, они и остановились. Глеб вышел из машины, заговорил:

— Леонид такие везде наставил. Вроде дачи. Если бы нам надо было на дно залечь. Ева, правда, когда бежать пришлось, выбрала квартиру. Ты же заметил, что сейчас в том здании не все? Ты их спрашивал, где остальные Черти? Или тебе всё равно было? Потому что если всё равно, то это довольно трагично.

Ник выполз из машины, всё же стараясь так, чтобы его не было видно. Был разгар дня, слышались детские голоса с пруда. Дом же выглядел пустым, покинутым, но Глеб уже надевал респиратор по дороге к двери. Сама дверь тоже выглядела не надёжнее обычной дачной. Глеб открыл своим ключом, и тёмная тень, которой стал Ник, быстро нырнула в дом и упала прямо к светлым женским ногам. Кристина снова была в рубашке, шортах, руки по локоть в краске, волосы забраны в пучок, но всё равно уже растрепались. Она с интересом рассматривала того монстра, что Глеб впустил в её дом.

Глеб закрыл дверь и прислонился к стене, сложив руки на груди. В доме из-за закрытых шторами окон царил полумрак. Глеб про себя назвал это встречей двух чудовищ.

Кристина хотела сесть на корточки, чтобы быть ближе к гостю, но тот вытянулся, стал выше неё. Тело снова больше напоминало человеческое, но голова такая же — чёрная, без лица. Кристина пару секунд смотрела в эту черноту, а потом сделала то, на что ни у кого раньше не хватало духу — положила ладони туда, где у Ника были бы щёки. У неё заблестели от слёз глаза.

— Живой, — прошептала Кристина. Глеб даже передёрнуло. Никто не рискнул бы сейчас назвать Ника живым, но спорить он не стал. Под ладонями девушки чернота стала капать вниз, словно была водой, и тут Глеб увидел гнилое мясо под этой тьмой. Отсутствие головы. Кристина быстро отдёрнула руки, спрятала за спину. Глеб понял — она не могла его касаться. Возможно из-за разности способностей. Ник сейчас был танатосом, смертью. Кристина же всегда была противоположностью — эросом. Нику, казалось, было всё равно. Он теперь часто вот так вот замирал и смотрел, и непонятно, о чём думал. И сказать в тот момент не мог ничего, во всяком случае чтобы остальные поняли. Глебу казалось — Кристина разочаруется. Тот, кого она так ждала, вернулся не целым из последнего боя. Но Кристина реагировала точно так же, как если бы встречала с войны солдата без ноги — словно ничего не изменилось. Даже в её нервозности читалось: «Зато живой. Зато вернулся. Зато мой». С последним Глеб не был согласен, но тоже решил не лезть. Ник теперь был как деревянный истукан — куда потащат, туда и пойдёт. Глеб помнил — главной мечтой Ника, пожалуй, был человек, который бы его оплакивал. И вот напротив него стояла до слёз радостная Кристина, а Ник тупо изображал манекен. Казалось, он теперь оживлялся только когда приходила пора убивать. Глеб не был против, но всё же… Всё же он думал, что может сделать что-то важное для своего вернувшегося друга. Сможет пробудить в нём прежнюю искру, но всё было бесполезным. Глеб думал, что можно только смириться. Было бы слишком просто, если бы Ник выжил тогда. Его жизнь снимала бы ответственность с Глеба и Евы за то, что бросили его. Но вот он, с гнилым мясом вместо головы и не похоже, чтобы он сам винил их в этом. Испугались… А Ник жизнь отдал за эту победу.

* * *