Право имею

Кир вскочил из-за стола, протиснулся в дверь мимо Павла и отправился догонять Глеба. Павел даже позавидовал его железным нервам — сам он предпочитал держаться подальше от того, что будет происходить в подвале.

С Евой ему было неловко — обычно они сменяли друг друга на посту и, хотя и жили оба тут, в домашних условиях почти не общались. Да и Ева была единственной, кто по-прежнему застрял в Чертях и не очень понимала, почему убивать теперь не может. Но выбора особо не было — Павел сел за стол напротив, решил заговорить о нейтральном, бытовом и выбрал самое актуальное:

— С плитой разобрались? Или так и забили, все равно не пользуемся?

Ева уживалась со всеми и, хотя не выглядела радостной, что с ней решили пообщаться, вызов приняла.

Рабочий день у Павла заканчивался, да и он, по сути, уже был дома, поэтому нужно было идти к Глебу и уточнять, доберется ли тот домой самостоятельно. Для начала он выглянул в коридор и прислушался к звукам. Тишина. Это немного успокаивало. К тому же спину взглядом прожигала оставшаяся на кухне Ева. Павел решительно вышел в коридор и направился к подвалу.

Ближе к месту он услышал голоса, немного замедлился. Там явно спорили, но спокойно, без угроз или крика.

— …я думал, ты все это затевал, чтобы совсем от дел отойти, — послышался голос Кира. — В итоге, почти ничего не изменилось.

— Эй. Я отпустил всех, кто больше не хотел рисковать собой, — напомнил Глеб. — Наш прошлый начальник ни за что бы так не сделал. Он мог только с грустной мордой говорить, как ему жаль очередного убитого. А то, что это закономерно, когда…

— Так и сейчас закономерно, — с нажимом произнес Кир.

— Нет. Если убьют меня, то все закончится, им незачем будет трогать людей, которым я помогал. Или мою охрану.

— Но того охранника, что будет в этот момент с тобой — убьют тоже.

Помолчали, послышался влажный хруст, от которого у Павла мурашки по спине пробежали. Он убеждал себя, что не подслушивает — он же не крался, так что они должны были знать, что кто-то пришел.

— Слушай… я постараюсь спасти. Сделаю все, что от меня зависит. Но, если убьют… Не думаю, что Паша или Ева будут против. Оставшийся в живых еще и обидится, что его не было на месте погибшего, когда все закончилось.

— Почему ты все время выбираешь смерть? — негромко и устало спросил Кир.

— Это не выбор смерти! — судя по голосу, Глеба это даже задело. — Это выбор борьбы. Я шесть лет с этим боролся, я был не прав. Я думал, что могу что-то у них в головах изменить. Что они, прежде чем поступать как мудаки, сто раз подумают. Потому что, если их не посадят, то за ними придут Черти. Но это не работает. Я изначально апеллировал к людям, у которых не было страха. И не понимал этого! Тут другое, Кир. Я хочу ЗАСТАВИТЬ их быть людьми. Это… это как война. Война диктует тебе, что надо поступать так. Мешает хороших и плохих в один ряд. Я хочу дать им мир, чтобы они могли жить спокойно.

— Думаешь, это уберет подражателей?

— Всегда есть кретины. Я же не мир пытаюсь спасти. С подражателями полиция отлично разбирается.

Снова помолчали. За это время Павел подошел ближе, раскрыл осторожно приоткрытую дверь подвала.

От Ника сейчас была только темнота, она шевелилась, словно переваривала что-то. Кир и Глеб сидели на лестнице у выхода. Глеб обернулся и отпустил:

— Да, ты свободен.

Павел кивнул, но остался послушать уже легально. Разговор был интересен. Но Кир перевел тему:

— Не боишься, что ваш монстр сожрет кого-то из рабочих?

— Он сейчас более адекватен и спокоен, чем когда был человеком, — ответил Глеб. — Мы на пробу с прорабом сюда заглядывали, он даже не вылез.

— Ты сюда людей водил?! — возмутился Кир, Паша просто не успел выкрикнуть. Ну, так он про себя решил, а то бы он тоже высказал ему.

— Ну а как бы я еще проверил? К тому же я был с ним… Ник не монстр.

— Тогда прекрати скармливать ему людей.

— Так кто его послал? — опомнился Павел. Глеб и Кир обернулись, и Глеб ответил безразличным:

— А сам как думаешь?

Прежде, чем Павел успел хотя бы предположить — темнота в подвале треснула. Трещина была небольшой и вскоре в ней можно было рассмотреть улыбку, застывшую в воздухе.

— Привет Никита, — очень мягко поздоровался Павел. Улыбка, больше похожая на оскал, шевельнулась, произнеся:

— Привет, огненный.

— Босс снова тебе всякую мерзость скармливает? — продолжил дружески Павел. Каждый раз, когда он говорил с Ником, он ощущал небольшую дрожь в руках. Такой приятельский тон успокаивал прежде всего его.

— Он мне не босс, — ответил Ник, качнувшись в сторону Глеба. Говорили, что Глеб его не боялся еще когда не было известно, на чьей стороне Ник и в адеквате ли он вообще. Вот и сейчас Глеб не отреагировал никак. — А ты снова так плохо прожарил, что ужин еще грозился вызвать ментов.

Павел невесело посмеялся, наблюдая, как Ник крутится вокруг Кира, всматриваясь в его лицо. Словно оценивал, будет ли Кир вкуснее. Тот делал вид, что вообще Ника не видел.