Право на безумие

Алексей подошел и встал рядом, бездумно взирая в равнодушную райскую синь. Молчали довольно долго. Девчонки весело смеялись и звали его к себе.

- Виолетта жива?

- Здесь, жива, но ты можешь сделать так, чтобы это было, и не только здесь. Чтобы она просто была жива. Чтобы были живы и другие. И твой сын тоже был жив. Или чтобы он не родился. Или чтобы ты с Оксаной не познакомился. Или познакомился в другой раз и по другому поводу. Можем вернуться в первый день нашего знакомства. Ты сейчас можешь попросить все, что пожелаешь. Представь, как будут счастливы люди от того, что никогда с тобой не встретятся. Можешь вернуть семью. Будешь вместе с ними, и не будет этого тяжелого разговора. Просто не будет, и все. Или ты надеешься, что они тебя простят? Нет, Леша, не простят. И Оксана не простит. Она своего сыночка ждала очень долго, а убил его ты. Убил тем, что отдал свой меч в руки врага. Между прочим, хочу заметить, что врагом своего друга сделал опять же ты. Не будешь спорить?

Леший молчал и смотрел на резвящихся сестричек, а перед глазами стояла медленно вытекающая кровь из тонкой шейки маленького мальчика.

- Леша, подумай. Я тебя не тороплю. Времени у тебя ровно столько, сколько ты хочешь. Ешь, пей, отдыхай. Сестры в твоем полном распоряжении, развлекайся. Развлекайся и думай. Ты можешь все вернуть, и лично ты, именно сейчас, можешь всех спасти. Просто согласись на мои условия и отдай мне меч.

- Меч сейчас отдать?

- Да, Леша, сейчас, но сначала ты должен ответить «да». Как там у вас –  «четко выраженное согласие». Шутить со мной я не позволю, игры кончились.

Леший молчал. Игры действительно кончились, это он понимал ясно и отчетливо. Ну почему это так тяжело? Почему именно на его долю выпало счастье этого выбора? За обладание мечом он больше не держался. Лопнуло что-то внутри, то, что связывало его с этой взрослой игрушкой и заставляло беречь и хранить его от всего мира. Отдать? Конечно, он отдаст. Жизнь мальчугана гораздо важнее. Все поймут, ну, за исключением Арлетты. Та, естественно, взбесится, но у нее свои правила. Одной смертью больше, одной меньше, для нее это обычная жизнь. Она у нее длинная и долгая, а у нас все быстрее и сложнее.

- Алексей, принял решение, или отдохнешь немного, подумаешь? Я не тороплю.

«Не тороплю. А сам именно торопится и волнуется, не такой, как обычно. Не складываются кубики, ох не складываются.»

- Я не хочу с тобой работать. Я тебе не верю.

- Я веры и не требую. Пока не требую, во всяком случае. Времени будет много. Стерпится, слюбится. И сам посуди, чем ты будешь там заниматься. Человек, спасший мир, пойдет работать частным охранником? Не мелко? Жаба не задушит от утраченного величия?

- Не переживай, я этим не страдаю.

- Мне-то о чем переживать. Переживать нужно тем, кто будет рядом с тобой. Кто поручится, что в один прекрасный день ты не свихнешься и не пойдешь крушить всех и вся направо и налево. Способности-то у тебя останутся, невзирая на наличие или отсутствие меча. Уж таким ты уродился, монстрик карманный. Хотя, положа руку на сердце, с твердой уверенностью говорю, что ты в карман уже давно не помещаешься. Монстр ты вполне созревший и сформировавшийся. Способный на такие разрушения, что тихий твой мирок явно с тобой не справится. Не страшно представлять угрозу для всего, что дорого, и всех, кто тобой любим? В случае с Сулиным ты еще сможешь себя оправдать. А если сам разум потеряешь? Ты помнишь, как уничтожил два города? Они тебе мешали? Нет, просто под руку подвернулись неудачно.

- Я не хотел этого делать.

- Хотел, не хотел. Главное – мог. Мог и сделал. Я таких как ты собираю и использую. Использую там, где принесенное ими горе не воспринимается ими как беда. Понял?

- Майкл, ты просто директор привилегированного дурдома для всяких выродков. А я человек. Человек, а не монстр. Понял?

- В этом я тебя разочарую. Ты, Леша, не человек. И будет для всех лучше, если кто тебя знает, о тебе забудут.

Алексей повернулся к своему собеседнику. Сытое довольное лицо. Очень уверенное лицо, осознающее свою правоту и значимость. Стало легко и спокойно, он принял решение.

- Майкл, как тебя называют в моем мире?

- У меня много имен. Некоторые из них тебе определенно знакомы. Я этого от тебя никогда и не скрывал. Ты должен знать, какой шаг совершаешь.

- Да, я знаю. Я человек. И только я сам отвечаю за то, что сделал, и за то, что не сделал. И я никогда не буду рядом с тобой. Я отказываюсь от твоего предложения. Оно не для меня.

Лицо перестало выражать уверенность и благодушие.

- Упрям. Упрям, как осел. Пошел вон, беги навстречу своей беде.

Майкл отвернулся и принялся кидать камешки.

За спиной по песку зашуршали шаги.

- Что нам делать, господин? Убить его?

Карлик с медно красным лицом, склонившись в почтительном поклоне, прижимал чешуйчатую руку к груди и ждал его решения.

- Нет. Он еще нужен. Присмотрите за ним с Аделью, и его сыновей не забудьте.

- Как быть с Сулиным?

- Мне все равно. Он не нужен. Да, пошли кого-нибудь нарвать яблок. Послаще.