Право на эшафот

– Чушь не чушь, а проблемы у Теофрении, и мурицийцы не без основания считают, что из-за отсутствия Сиятельных. Теофренийцы в Муриции сейчас не слишком популярны, именно поэтому мне и пришлось бежать. И я теперь не знаю, выберутся ли родители… – Легенда на глазах обрастала деталями.

Я потупилась и тяжело вздохнула, входя в образ почти сироты.

– Прости…

– Тебе-то за что извиняться? – удивилась.

– Не подумала, что тебе тяжело говорить на эту тему. Но я не знала. И считаю очень несправедливым, что принца Рауля собирались лишить трона в пользу соседней страны.

В политические споры лезть хотелось еще меньше, чем в теологические, потому что о взаимоотношениях стран я знала только то, что они в принципе были, а этого очень мало для любых разговоров. Поэтому примирительно сказала:

– Не стоит обсуждать монаршие решения. Король наверняка знает больше нас, и ему видней, как сделать так, чтобы страна перестала страдать.

Ракель поджала губы, явно не соглашаясь со мной, но спорить не стала.

– Кстати, ты говорила про учебники. Проводишь в библиотеку?

– Ой, конечно, – спохватилась она. – А потом еще пообедать надо.

С «пообедать» я была полностью солидарна, потому что позавтракать я не успела, а есть надо даже Сиятельным, пусть они не совсем люди, с точки зрения Ракель.

Первым делом мы добрались до библиотеки. Ракель оказалась права: доставшийся мне комплект был дряхлый донельзя и так и норовил развалиться на листочки. Я состроила жалобное лицо и намекнула, что этим учебникам давно пора на покой, его достаточно измучили предыдущие поколения студентов, но библиотекарь оказался настолько устойчив к моим женским чарам, что я засомневалась, что под потертой мантией прячется мужчина. А может, дело было в том, что мужчину преклонного возраста бренные радости уже не интересовали.

Пришлось брать что дали. Теоретически я могла укрепить книги, но практически показала бы знания, которым было неоткуда взяться, так что я вздохнула и потащила в комнату стопку, которая могла разлететься от любого вражеского чиха. Правда, из врагов у меня была пока только дочь министерского чиновника, но, я уверена, ее чих, если что, будет таким, что учебники мне вовек не собрать. Хвала богам, Эрнандес мы не встретили. Наверное, сидела в новой комнате как паучиха, чтобы при первой попытке кого-нибудь влезть на ее территорию немедленно дать отпор и выдавить.

В комнате я поставила книги на полку, и мы с Ракель побежали в столовую. По пути она здоровалась то с одним, то с другим студентом, представляла нас друг другу, так что дорога несколько затянулась, зато я обзавелась знакомыми из тех, с кем предстояло учиться.

В столовой оказалось неожиданно шумно и многолюдно. Я застыла на пороге, растерявшись, Ракель дернула меня за руку и потащила к стойкам, объясняя по пути:

– По центру раздача для тех, кто питается за счет короны, справа едят преподаватели, а слева – такие, как мы.

Ракель тоже училась за свой счет, это я выяснила в самом начале знакомства, практически сразу, как Эрнандес отправилась искать счастья в другую комнату.

– А меню отличается?

Я старалась умеренно вертеть головой по сторонам, только чтобы убедиться, что студентов много и я удачно среди них затеряюсь.

– У студентов – нет. У преподавателей – свое, но там и цены другие.

У каждого блюда стоял ценник, поэтому легко было спланировать обед, не выходя за рамки отложенной суммы. Впрочем, цены действительно были мизерными. Имеющихся денег с избытком хватит на питание, а в следующем году продам еще что-нибудь из драгоценностей. Подумалось, что для этого лучше всего вернуться в Мурицию и обратиться к Гнусу: от него уже знаю, чего ожидать, а главное – украшения нигде не засветятся в ближайшее время.

Свободный столик удалось найти с трудом. К моему несчастью, он оказался недалеко от преподавательской раздачи. Почему к несчастью? Потому что не успели мы приступить к обеду, как на свободный стул нагло уселся Альварес и выставил рядом с нашими подносами свой, на котором я невольно задержала взгляд: набор блюд больше напоминал ресторанное меню, а не результат работы поваров в студенческой столовой. Даже захотелось узнать, так ли это вкусно, как выглядит.

– Сеньориты, приятного аппетита, – бодро бросил Альварес. – Смотрю, Катарина, вы уже освоились?

– Спасибо, осваиваюсь потихоньку, – ответила коротко.

– С соседкой проблем не возникло? – озабоченно поинтересовался он. – Эрнандес – та еще штучка…

– Она любезно согласилась оставить комнату в наше с Ракель распоряжение, а сама переселилась.

Альварес, подносивший ко рту ложку с супом, застыл. Выглядело это комично, поскольку в таком виде походил он на статую или жертву стазиса. Ракель не удержалась и хихикнула, Альварес отмер и опустил ложку в тарелку.

– Как это переселилась?

– Сеньорита Эрнандес сказала, что комната неправильно ориентирована, а она слишком деликатная натура, чтобы такое выносить, – пояснила я с серьезным лицом.

– Это она-то деликатная? – возмутился Альварес. – Да она необычайно толстокожая! Не просто намеков не понимает, а даже прямого отказа, если ей это невыгодно.