Право на отцовство (СИ)

- Мы будем жить в отдельных номерах, если ты об этом, - произносит Амир сквозь зубы. – Моя дочь никогда не была на море. Это не укор, Соня, не смотри на меня так. Я благодарен тебе за то, что ты сделала – поверь мне, я говорю это искреннее. Но, честно говоря, мне совершенно сейчас наплевать на то, что скажет Миша. Все твои аргументы оказались пустыми для меня и выглядят, словно отмазки.

В лёгких становится мало воздуха, а возмущение распирает меня изнутри.

- Ты…

- Мамуль, пожалуйста, давай поедем на море! – откуда ни возьмись появляется Сашка и цепляется в юбку.

Счёт два-один и явно не в мою пользу.

Глава 29.

***

Для Сашки поездка на море это приятное времяпровождение и познание чего-то нового, тем более с папой, который готов положить весь мир к её ногам. Для меня это семь дней личного ада, сильной тахикардии и натянутых как струна нервов. По-другому находиться рядом с Амиром у меня просто не получается.

- Ты видел, что она подошла, да? – спрашиваю у Сабитова, кивая в сторону дочери.

Он усмехается и ничего не отвечает. Здесь и так понятно, что да. Они словно молча сговорились против меня.

- Я… я не знаю, ребята, - развожу руки в стороны. - Нужно всё хорошенько обдумать.

- Мам, ну пожалуйста… - просит тоненьким голоском Саша.

Семь лет моего родительства проходили в достаточно хрупком финансовом положении. Нет, мне хватало денег на самое необходимое, но стоило только Сашке заболеть, как я начинала паниковать, сможем ли мы протянуть до следующего месяца? А нужно было покупать подгузники, витамины, одежду из которой дочь вырастала со скоростью света...

Благо на подхвате были мои родители, которые чем могли помогали. Как только я вышла на работу в компанию, куда меня позвала Ритка, то тут же начала строить планы о том, как однажды мы с Сашей отправимся на море. Моим мечтам не суждено было сбыться, потому что у дочери обнаружили порок сердца. Поездку пришлось отложить на неопределенный срок. И вот сейчас, когда Амир прямо предлагает отвезти дочь к морю, я стою и мечусь в нерешительности. Испания… Да я даже думать не смела об этом!

- Саш, беги на батуты, - произношу, ласково поглаживая дочь по голове. - Взрослым нужно серьезно поговорить.

Сашка недовольно хмурится, но ослушаться не смеет.

- Так нечестно, Амир.

- Почему нечестно? – складывает руки на груди и сверлит своими глазами-магнитами. - Насколько я понял, у тебя нет ни единой причины, чтобы не лететь.

- Миша…

- Ты серьезно откажешься только потому, что твой жених будет против? – вскидывает брови.

- Послушай меня, Амир! – чуть повышаю голос от негодования. – Представь себе, я считаюсь с мнением Миши, потому что мне как минимум важно знать, что он думает по этому поводу. Ты появился из ниоткуда и пытаешься разрушить всё то, что у нас до тебя было…

В этот момент на детской площадке слышится пронзительный крик. Мы одновременно поворачиваем головы в сторону батутной зоны и понимаем, что это Сашка!

Не чувствуя под собой ног, несусь в сторону, где лежит и плачет мой ребёнок. Пелена застилает глаза, когда я вижу на её лбу кровь. Много крови.

- Господи, малышка… Маленькая моя, что случилось?

Не успевает Саша ничего ответить, как Амир подхватывает её на руки и начинает нести в сторону автомобиля. Я семеню следом за ним, чуть не рыдая от случившегося. Из-за какой-то нелепой ссоры я недоглядела за собственным ребёнком! Похоже, пытаясь спрыгнуть с батута, малышка не рассчитала сил и, потеряв равновесие, стукнулась лбом об угол стоящей рядом скамейки.

Амир нервно щёлкает брелоком сигнализации, открывает дверцу и осторожно, словно хрустальную вазу, опускает дочь на заднее сиденье.

- Садись наперёд, - бросает мне коротко.

Быстро киваю и в считанные секунды оказываюсь на месте. Поворачиваюсь в сторону Сашки, глажу её по вздрагивающему от плача тельцу и шепчу утешающие слова. На её лицо сейчас страшно смотреть. Рана на лбу глубокая, кровоточащая… А у меня, как назло, нет с собой ни антисептика, ни салфеток.

- В бардачке посмотри, - произносит Амир, опускаясь на водительское кресло, будто читая мои мысли.

Он резко трогает с места, а я начинаю суматошно рыться в чужих вещах. Где-то в глубине бардачка находятся салфетки. Достаю их и осторожно касаюсь израненного лба дочери.

- Больно… Мамуля, мне больно…

- Сейчас-сейчас, крошка. Потерпи. Скоро тебе помогут.

Я совершенно не знаю, куда везет нас Амир, просто без сомнений на него полагаюсь.

- Смочи салфетку водой, - командует, поворачивая влево на первом же светофоре.

Мы начинаем ехать по ухабистым неровным дорогам, наверное, для того чтобы сократить путь к травмпункту. Я делаю так, как он говорит. Смачиваю салфетку водой, вытирая кровь с лица дочери. Она везде… на кожаной обшивке сиденья, на её волосах, щеках и даже во рту. Её плач утихает, но я знаю и чувствую, что ей всё ещё больно.

Автомобиль останавливается прямо у центрального входа. Пока я спрыгиваю на землю, Амир уже подхватывает дочь на руки и куда-то несет. Я ничего не вижу, только слепо следую за ними, мысленно укоряя себя за случившееся. Это всё я. Я. Я виновата.