Право на жизнь

— Проснулся? Хорошо. Одевайся тепло, шнуруйся и пакуйся. Оружие проверь-заряди. — Дед кивком указал на подаренный накануне рюкзак, стоящий возле кровати. — Прогуляемся перед завтраком, аппетит нагуляем. И поторопись, жду тебя во дворе.

Старик ухмыльнулся, наблюдая, как я, хоть и спросонья, но четко и быстро кинулся исполнять его команды, развернулся и потопал прочь.

— Да, еще, — у выхода дед обернулся, — иди все время прямо, не сворачивай, до самой лестницы. Все двери за собой закрывай. Тут не проходной двор! И вот, это тебе.

Старик оставил за дверью небольшую сумку, грубо сшитую из плотного брезента, и ушел. Где-то в глубине соседней комнаты скрипнули и бахнули те самые двери. Я оделся, обулся и распихал по карманам патроны к обрезу и магазины ПМки. Проверил, полон ли магазин в самом пистолете, передернул его затвор, поставил на предохранитель и сунул в правый карман куртки. Потом накинул лямки рюкзака на плечи, в обрез вставил два толстых красных патрона и уверенным шагом вышел из комнаты.

Оставленную за дверью сумку я попытался подхватить на ходу одной левой, но не тут-то было. Торбочка оказалась тяжелой, как якорь небольшой яхты, и мне пришлось перекидывать ее лямку через шею двумя руками. Гайки, что ли, туда дедуля насыпал? Я заглянул в торбу. И действительно, брезентовые внутренности сумки были доверху набиты ржавыми железками. Значит, будем с дедом в сталкеров играть. Я вдруг вспомнил, как наш проводник доставал из подобной сумочки болтики-гаечки и швырял их перед собой, проверяя наличие аномальных зон, которые не фиксировал его детектор… Интересно, на что способно мое ламповое чудо?

Я прошел вдоль стен трех небольших проходных комнат, которые больше напоминали секции широкого коридора военного бункера или старого бомбоубежища. Коридор этот был кольцевым, и если он был наружным, то на глаз, судя по закруглению стен, в диаметре этот уровень бункера был не менее двух сотен метров.

В каждой секции коридора было еще по одной закрытой железной двери, ведущей в другие залы убежища. Балки, перекрытия, старая кирпичная кладка, герметичные двери, толстые кабеля электропроводки, раритетные взрывозащищенные осветительные плафоны — все это старье здесь присутствовало вперемежку с достаточно современными вещами.

Вот только что заметил девятнадцатидюймовый лэптоп в небольшой нише и рядом запыленное, но современное эргономичное кресло. А справа от ниши серели две евророзетки и гнездо под кабель локальной компьютерной сети. И хотя кабельные сети в обычном мире у меня уже вызывали разве что ироничную улыбку, тут, в Зоне, их использование могло быть вызвано крайней нуждой. Мало ли, может быть, тут где-то хитрый генератор притаился, забивающий все радиосигналы.

Под ногами то и дело потрескивали осколки оптических дисков. Несколько разбитых вдребезги клавиатур и компьютерных «мышек» были сметены в кучку под стену, а по углам стояли пирамиды коробок из-под разного рода офисной техники. И завершал все это разнообразие большой ЖК-монитор, подвешенный в верхнем углу одной из комнат на вполне современном крепеже. На дисплее бегали какие-то цифры и светились разноцветные столбики диаграмм. Один из этих столбиков, самый толстый и, видимо, самый важный, был еле-еле заполнен зеленым цветом. «8 %» — ярко горела цифра прямо на диаграмме.

Кроме этого на глаза еще попались разнообразные припасы, какие-то непонятные ящики, мешки, армейская радиостанция и большая клетка с обыкновенными курами. Все остальное было заботливо укрыто от посторонних глаз брезентом и непрозрачной пластиковой пленкой.

Каждый раз, выходя из комнаты, я закрывал за собой все запоры железных дверей, как и просил дед. За последней дверью было наполовину заваленное помещение. Некогда это был тамбур-шлюз, но вторая его дверь, которая вела наружу, сейчас валялась в углу помещения и была выгнута полусферой. Прохода видно не было, обвалившиеся конструкции полностью закрывали его. И теперь единственным выходом отсюда был пролом сверху в железобетонном перекрытии. Ржавая лестница вела вверх, на поверхность. И как я здесь вчера спустился? Просунув обрез за лямки рюкзака на груди, я вскарабкался наверх.

Внутреннее убранство хатки деда, как и вид всех прочих строений в Зоне, вызывало тоску. Все на первый взгляд было заброшено и покрыто слоями мусора и пыли. Исключением была только печь, на которой дед готовил еду. Этот домишко был наверняка лишь своеобразной маскирующей надстройкой, скрывающей вход в бункер.

Я вышел наружу. Утренняя прохлада коснулась лица и защипала нос. Дед стоял у калитки и осматривал через бинокль окружающее пространство. Я подошел к нему и стал рядом, молча, в ожидании дальнейших указаний. А старик, не обращая на меня внимания, все стоял и смотрел в бинокль, как будто впервые все это созерцал. Вдруг во мне колыхнулось странное чувство тревоги. Ощущение того, что все не так, как должно бы быть…

И действительно!!!