Право сильного

— Бог с ним, с мясом… — поняв, что рассказ закончен, вздохнул я. — Плохо, что вы не ушли в леса…

— Плохо… — эхом отозвалась она, вытерла заплаканные щеки тыльной стороной ладони платья, а затем уставилась на меня со злой надеждой во взгляде: — Ва-аша светлость, вы ведь ата-амстите за наших мужчин?

Я молча кивнул.

— А что будет с нами? — подавшись вперед, спросила ее соседка, трясущаяся, как от озноба молоденькая девушка в тулупе с одним рукавом.

— Завтра утром Варлам проводит вас до Арнорда… — взглядом показав на Колуна, сказал я. — Пока идет война, вы поживете в столице, а после ее окончания вернетесь в свою деревню…

— Нам некуда возвращаться, ваша светлость… — подал голос мальчишка лет десяти-одиннадцати, прилепившийся то ли к матери, то ли к старшей сестре. — Ерзиды ее сожгли…

— Без крова не останетесь… — твердо пообещал я. — Сожженное — отстроим, скотину — купим, за нуждающимися — присмотрим…

Лицо недавней рассказчицы перекосилось в горькой усмешке:

— Вы бы присмотрели. А все остальные…

— Присмотром землю не вспашешь и детей на ноги не поднимешь… — поддакнула ей заплаканная тетка лет сорока, до этого момента не отводившая взгляда от пылающего костра.

Я пожал плечами и потрепал по волосам сидящую рядом девчушку:

— С недавних пор графство Мэйсс принадлежит моей супруге. А значит, в какой-то степени, и мне…

…Спящий лагерь беженцев мы покинули часа за два до рассвета и, выбравшись на дорогу, понеслись в сторону Алемма. Бегом. Стараясь затемно пройти как можно больше.

Бежать было легко — непролазная грязь, весной и осенью превращающая проезжую часть в непроходимое болото, замерзла и превратилась в камень, а лужи, порядком уменьшившиеся в размерах, затянулись ледком. Бежали, естественно, не по, а вдоль дороги, ибо ломать ноги в колее или ямках, взрытых лошадиными копытами, желающих не было.

К рассвету миновали пепелище, оставшееся на месте Заболотья, некоторое время бежали вдоль следов нескольких груженых телег, истоптанных десятками неподкованных копыт, а затем снова ушли в лес.

Как оказалось, вовремя — буквально через десять минут после того, как мы ушли с дороги, со стороны Алемма послышался перестук копыт, а затем из-за поворота вылетело пятеро конных ерзидов.

«Головной дозор»… — подумал я, вгляделся в воинов Степи и изумленно вытаращил глаза: вопреки расхожему мнению, они выглядели кем угодно, но не дикарями! Единообразные шлемы с бармицами, кольчуги с ярко выраженным зерцалом, небольшие круглые щиты. Одинаковые кожаные наручи и поножи, похожие друг на друга колчаны, плащи, явно пошитые ОДНИМ мастером!

Еще через миг, углядев разницу в оружии, я облегченно перевел дух, сообразив, что ерзиды просто прибарахлились в Морийоре…

— А что это они одеты одинаково? — дождавшись, пока дозор скроется за поворотом, еле слышным шепотом спросил меня Клешня.

Я объяснил. Затем увидел основную группу степняков, появившуюся на дороге, и нехорошо оскалился: эти ТОЖЕ были одеты одинаково. И… двигались не лавой, а в каком-то подобии строя!

— Из них старательно

делают армию… — подчеркнув интонацией слово «старательно», буркнул Клайд. — Мне это не нравится…

Мне тоже не нравилось. Даже очень: между пусть огромной, но недисциплинированной ордой и такой же огромной, но уже обученной армией была существенная разница! Приблизительно такая же, как между жизнь и смертью…

«Берем тыловой дозор. Двух воинов — живыми…» — стряхнув с себя оцепенение, жестами приказал я, выпутался из лямок наплечного мешка, опустил его между корней дерева, за которым прятался, огляделся по сторонам и, с облегчением увидев поблизости подходящий голыш, шустренько вывернул его из земли.

Клайд сделал то же самое, а Фланк Узел, Инарт Дрын и Дитан Тощий торопливо набросили тетиву на луки.

Смотреть, как они распределяют между собой будущие цели, не было необходимости, поэтому я плавно перетек на несколько шагов вперед и, спрятавшись за деревцем, стоящим всего в десятке локтей от дороги, принялся старательно обматывать камень прихваченной из мешка чистой нижней рубашкой.

В отличие от головного, тыловой дозор ехал рысью. И в лес вглядывался не так усердно. Точнее, почти не вглядывался: воин, двигавшийся первым, смотрел в небо, любуясь полетом ястреба, пара, следующая за ним, что-то жевала, а последние двое раз за разом демонстрировали друг другу какие-то хитрые комбинации из пальцев — судя по постоянно меняющимся выражениям лиц, во что-то играли.

«Первый — мой…» — жестом показал я Клайду, поудобнее перехватил голыш и, дождавшись, пока будущий подъедет поближе, от души размахнулся.

Удар камнем в шлем получился что надо — ерзида, наблюдавшего за вольной птицей открыв рот, вырвало из седла и отправило в короткий, но весьма красивый полет к земле. А у Клешни бросок не получился: один из оголодавших степняков, схлопотав удар в нижнюю челюсть, всплеснул руками и рухнул с коня на собственный затылок. Да так неудачно, что свернул себе шею!