Право выбора

Мы ясно видели цель, и дух соревнования появился как бы сам собой. Мы монтировали небывалую атомную электростанцию, и корпуса, блоки росли на наших глазах. Мы словно бы возвысились над будничностью своей профессии. В нас уже пульсирует атомное сердце. Каждый из нас почувствовал себя значительным, очень нужным. Каждый ощутил себя личностью.

Я думаю о том, что если в капиталистическом мире индивидуализация личности ведет к индивидуализму, к ницшеанству, то у нас гармоничное развитие личности приводит к совершенствованию коллектива в целом. Это глубинный процесс, но руководитель должен сознательно направлять его.

«А ведь в бригаде Харламова точно такие же ребята, как и в моей, — размышляю я. — Так почему же они на первом месте? Неужели и тут роль личности? Мы лезем из кожи, а они работают спокойно, не торопятся и все равно впереди нас. Почему? Неужели все дело в методах руководства? Где оно кроется, то самое «чуть-чуть», которое накладывает отпечаток на целый коллектив?»

— Главный инженер Угрюмов поздравил нашу бригаду с успехами, — говорю я, — А прораб искренне удивляется, почему мы все еще допускаем брак. Придется для отдельных товарищей назначить дополнительные тренировки на пробных образцах.

Петриков и Сигалов опускают глаза: они боятся, что я вот-вот выложу правду-матку, назову их имена, стану корить и «воспитывать».

Но я в отличие от Скурлатовой придерживаюсь своего метода: никогда не ругать на людях за случайные ошибки. Демкин — другое дело, этого разгильдяя приходится подстегивать постоянно.

В толстой книге какого-то американского администратора, недавно изданной у нас, я вычитал буквально следующее:

«Избавляйтесь от плохих работников. Стремление «ужиться с каждым» приведет вас к необходимости работать рука об руку с тупицами, бездельниками и никчемными людьми, которые проникают во всякую организацию и во всякое дело. Эти люди будут с восторгом играть роль послушных исполнителей воли великодушного босса, но вы, их великодушный босс, с такими работниками ничего не достигнете. Подобные люди являются носителями лености, неэффективности и расточительности. Уживаясь с ними, вы таким образом отказываете себе в праве быть настоящим руководителем».

«На первый взгляд автор прав, — думал я. — Действительно, по отношению к бездельникам нужно занимать непримиримую позицию… Но они там выбрасывают таких людей на свалку. И потом: разве я стремлюсь просто ужиться с Демкиным? Я хочу, чтобы он стал человеком…»

Говорю ребятам о том, что мы должны, обязаны выйти на первое место: дело чести!

Кажется, что слушают рассеянно. Но это не так. Просто все очень устали.

— А зачем вас вызывал к себе Коростылев? — вдруг спрашивает Тюрин.

Я в замешательстве. Говорить о московской плазменной лаборатории? Стоит ли? Но ведь у нас был и другой разговор…

— Профессор Коростылев собирается прочесть нам доклад о научно-технической революции.

— Вот говорят, что автоматизация освободит человека от участия в производстве, — подает голос Пищулин. — Ловко придумано! А как же рабочий класс? Он что же, сходит на нет?

— Ну, такой богатырь, как ты, не скоро сойдет на нет. Тебя бы на лесоразработки! Думаю, что автоматизация вводится прежде всего там, где условия труда тяжелые.

— Точно! Например, продавать газированную воду: видал автоматы в Москве. А то еще в метро автоконтроль, все норовит по ногам ударить. Я чуть заикой не сделался. Объясни: когда все автоматизируем, куда рабочий класс денется?

— На наш век хватит.

— А я привык жить с перспективой.

Пытаюсь вывернуться, но знаний не хватает. А Пищулин наседает. Можно было бы отослать его в библиотеку, но твердо уверен: в библиотеку он не пойдет. Вспоминаю все, что слышал об этом. Наивные вопросы Пищулина не так уж наивны. Надо самому почитать.

Говорю о том, что настало такое время, когда науку и труд невозможно разделить. Что теперь особенно необходимо учиться. Узкий профессионализм рабочего заменится универсализмом. Машинный труд, как известно, немыслим без узкой специализации. Автоматизация же требует политехнизации. А политехнизация невозможна без всестороннего развития личности.

— Нет, ты скажи, — прерывает меня Демкин, — может автомат заменить человека?

— Смотря какого. Если тебя, то не может: автомат по бабам не шляется, горилку не пьет, — острит Тюрин.