Православие и религия будущего

      Сам Джим Джоунс бесспорно находился в тесной связи с основным религиозно-политическим направлением современного мира. Его религиозная слава "пророка" и "целителя" способного увлекать и руководить конкретным типом неопределившихся, "ищущих" современных людей (главным образом, из городских черных низов) определила ему уважаемое место в американском религиозном спектре, намного более приемлемое в современные терпимые времена, чем то, которое занимал герой юности Джоунса, "Божественный Отец"[60]. Его бесчисленные "добрые дела" и неожиданные щедрые подарки нуждающимся сделали его ведущим представителем "либерального" христианства и привлекли внимание либеральных политиков в Калифорнии, где его влияние с каждым годом возрастало. В число личных обожателей Джоунса входили мэр Сан-Франциско, губернатор Калифорнии и жена президента Соединенных Штатов. Марксистская политическая философия и коммуна в Гайане определили ему место в уважаемом политическом авангарде; лейтенант-губернатор Калифорнии лично проинспектировал Джоунстаун - увиденное произвело на него самое приятное впечатление, равно как и на других наблюдателей со стороны. И хотя особенно в последние год-два поступали жалобы на довольно жестокое обращение Джонса с его последователями, даже этот аспект находился в пределах допустимых либеральным Западом норм для современных коммунистических правительств, факт уничтожения которыми сотен, или тысяч или миллионов инакомыслящих не вызывает большого осуждения.

      Джоунстаун был глубоко "современным", идущим в ногу со временем экспериментом, но в чем состояла важность его эффектного конца?

      Наиболее близким по духу трагедии в Джоунстауне современным феноменом является факт, который на первый взгляд может совсем не ассоциироваться с Джоунстауном: жестокое уничтожение коммунистическим камбоджийским правительством около двух миллионов людей во имя светлого будущего - одной четвертой части (или даже более того) всего населения Камбоджи. Этот "революционный геноцид", возможно самый намеренный и безжалостный случай в и по сю пору кровавом двадцатом столетии, прямая параллель с "революционным самоубийством"[61]

в Джоунстауне: в обоих случаях явный ужас массовой смерти оправдывается тем, что он является подготовкой пути для совершенного будущего, обещанного коммунизмом для "очищенного" человечества. Эти два события ознаменовали новый этап в истории Архипелага ГУЛаг - цепи бесчеловечных концентрационных лагерей, основанных атеизмом для изменения человечества и уничтожения христианства.

      В случае с Джоунстауном еще раз подтвердилась невероятная точность диагноза, еще в XIX веке поставленного революционному сознанию Достоевским: ключевым героем в "Бесах" является Кириллов, который убежден, что основной факт, подтверждающий то, что он сам стал Богом - это именно самоубийство. Нормальные люди, конечно, не могут понять такой логики; но история редко делается нормальными людьми, и XX век 

по преимуществу был веком триумфа "революционной логики", которая запущена в исполнение людьми глубоко "современными", сознательно отвергшими ценности прошлого, и особенно - истину христианства. Для тех, кто верит в эту "логику", Джоунстаунские самоубийства - важный революционный акт, который "подтверждает", что Бога нет и указывает на близость мирового тоталитарного правительства, "пророком" которого сам Джоунс хотел быть. Единственное сожаление по поводу этого акта среди подобных людей было выражено одним из жителей Джоунстауна, написанное в последние минуты письмо которого было найдено на теле Джоунса: "Пап: я не вижу выхода - согласен с твоим решением - единственное, чего я боюсь, это то, что мир без тебя не придет к коммунизму"[62]

. Все сбережения Джоунстаунской коммуны (около семи миллионов долларов) были завещаны коммунистической партии СССР[63].

      Джоунстаун не был каким-то изолированным актом "сумасшедшего"; напротив, это нечто весьма близкое всем нам, живущим сегодня. Один из журналистов почувствовал это, когда написал о Джоунсе (с которым он несколько раз встречался в Сан-Франциско): "Его почти религиозная, определенно мистическая власть, зло которой хорошо замаскировано, должна каким-то образом быть осмыслена как ключ к тайне 1970-х"[64].

      Источник этой "мистической силы" не нужно далеко искать. Религия "Народного Храма" даже отдаленно не была христианской (несмотря на то, что Джим Джоунс, ее основатель, был рукоположенным священником "Учеников Христовых"); многим она обязана духовному опыту самого Джоунса в 1950-е годы, когда формировалось его мировоззрение. Он заявлял не только то, что является "реинкарнацией" Иисуса, Будды и Ленина; он открыто провозглашал, что он - "оракул и медиум для бестелесных существ из другой галактики"[65]. Иными словами, он отдался во власть злых духов, которые без сомнения вдохновили этот последний шаг "логического" сумасшествия. Джоунстаун нельзя правильно оценить вне этого вдохновения и влияния демонов; именно поэтому светские журналисты не могут его понять.