Православие. Тома I и II

Впоследствии практика причащения мирян изменилась и была введена в употребление «лжица» (ложечка), в которой помещается небольшая частица Тела Христова и небольшое количество Крови Христовой. Некоторые авторы приписывали введение лжицы в литургическое употребление Иоанну Златоусту, однако для этого предположения нет никаких оснований. По утверждению протопресвитера Иоанна Мейендорфа, лжица появилась в VII веке. Другие ученые относят появление лжицы к концу VIII века. О. Роберт Тафт отмечает, что первое упоминание об использовании лжицы в Палестине относится к VII веку, тогда как византийские литургические источники упоминают лжицу начиная со второй половины IX века, но только к середине XI века относится неоспоримое свидетельство о ее употреблении для причащения мирян. Еще в середине XII века, по свидетельству патриарха Михаила II (1143—1146), некоторые епископы продолжали причащать мирян более древним способом — давая им в руки частицу Тела Христова и поднося чашу к их устам.

В Православной Церкви все верующие — не только священнослужители — причащаются «под двумя видами», принимая и Тело, и Кровь Христа. В этом отличие византийского обряда от латинского: на латинской мессе до реформ II Ватиканского Собора было принято причащаться только Тела Христова. Причастие под одним видом является повсеместно распространенной практикой Римско–Католической Церкви, закрепленной в правилах Тридентского Собора: «Ни одна божественная заповедь не обязывает мирян и служителей Церкви, не совершающих богослужение, принимать Таинство Евхаристии под двумя видами, и… нет никакого повода сомневаться, не оскорбляя веры, в том, что Причастия под одним видом достаточно для спасения». Тридентский Собор провозглашает анафему сомневающимся в спасительности причащения под одним видом: «Если кто–либо отрицает, что Христос… принимаем в Своей полноте и целостности под одним видом хлеба, поскольку, как некоторые утверждают, Его не получают под двумя видами согласно установлению Самого Христа, да будет отлучен от сообщества верных». После II Ватиканского Собора практика причащения под одним видом перестала быть общепринятой, и в некоторых католических храмах теперь причащают под двумя видами, хотя этот обычай не стал нормативным.

Православная полемическая литература — как византийская, так и русская — полна обличений в адрес латинян за отлучение мирян от Крови Христовой. С православной точки зрения такое отлучение не имеет оправданий ни в Священном Писании, ни в Предании Церкви. В Евангелии Христос преподает ученикам не только Свое Тело со словами «Приимите, ядите…», но и Свою Кровь со словами «Пийте от нея вси…»: это и есть та божественная заповедь, которая предписывает Причастие под двумя видами. Во всех древних чинопоследованиях литургии, в том числе и в латинской мессе, эти слова сохранены как обращенные ко всей общине верующих (более того, как уже говорилось выше, именно эти слова в латинской традиции воспринимаются как «тайносовершительная формула»). Сам подход, при котором причащение воспринимается как «обязанность» и устанавливается некая минимизированная, «достаточная для спасения» обрядовая форма Таинства, глубоко чужд православной традиции.

В латинском обряде традиция причащать мирян под одним видом привела к тому, что к причащению перестали приносить младенцев, не способных вкушать твердую пищу. Эта практика также получила одобрение Тридентского Собора, одно из постановлений которого гласит: «Никакая необходимость не обязывает маленьких детей, не вошедших в разум, принимать сакраментальное причастие Святой Евхаристии, поскольку, возрожденные банею крещения и соединенные со Христом, они, в их возрасте, не могут потерять благодать Сына Божия, которую получили». В этом и других подобных постановлениях Причастие представлено опять же как «необходимость» и «обязанность»; более того, из текста следует, что Причастие необходимо только для тех, кто из–за грехов потерял полученную в крещении благодать.

Православная традиция по–иному воспринимает Причастие — не столько как восполнение утраченной крещальной благодати, сколько как соединение с Христом, которое спасительно для каждого человека, вне зависимости от его возраста, уровня его мышления или степени его греховности. Именно поэтому в Древней Церкви новокрещеных младенцев причащали наряду с новокрещеными взрослыми. Дионисий Ареопагит, ссылаясь на древнее установление, говорит о том, что «дети, еще не могущие понимать вещей божественных, бывают причастниками… священнейших Тайн богоначального общения». По его словам, епископ преподает младенцу Причастие Святых Тайн, «чтобы он напитался ими и не знал бы другой жизни, кроме той, которая всегда устремлена к божественному, и причастника Тайн возращает в святости, утверждает в священных навыках и священнолепно возводит к совершенству под влиянием богообразного восприемника».