Православие в России

При дальнейшем развитии землевладения в той части Руси, где завязалось зерно Московского государства, исторический интерес землевладения церковного увеличивается. В этой части Руси начали определяться общественные отношения, до тех пор остававшиеся неопределенными. Особенности страны и ход ее заселения русскими дали здесь перевес началу вотчинности над родовыми понятиями, прежде господствовавшими в княжеском владении. Под влиянием этого вотчинного начала Северо–Восточная Русь в продолжение XIII и XIV веков раздробилась на множество княжеских уделов, наследственных в известных княжеских линиях. Полными представителями стремлений, вытекавших из этого начала, явились князья Московские, потомки Даниила Александровича. В продолжение XIV века они куплей и другими способами примышляют себе села, волости и целые княжества. Всем этим они распоряжаются как простые частные землевладельцы, не обнаруживая правительственных, государственных понятий и стремлений. С таким же характером являются и другие князья того времени в Северо–Восточной Руси. Княжества удельные теряют значение общей родовой собственности, превращаются в частную земельную собственность князя, которой он распоряжается на правах частного владельца. Князь Переяславский, умирая бездетным, отказывает свой удел приятелю своему князю Московскому помимо старшего дяди, великого князя Владимирского; удельный князь Тверской точно так же завещает свой удел другому удельному, двоюродному брату, руководствуясь единственно личной своей волей и забывая, что у него остается родной брат; один из смоленских князей женится на осиротевшей княжне Ярославской и получает в приданое княжество ее отца; один из потомков его, князь Заозерский, точно так же получает в приданое княжество Кубену.

Утверждение вотчинности между князьями не осталось без влияния на положение боярства в северо–восточных княжествах: этот класс вместе с князьями становится более оседлым, и землевладение получает более значения в его хозяйственных интересах. В среде боярства XIV века начинают являться крупные землевладельцы, подобные московскому Свиблу, владевшему не одним десятком сел и деревень в уездах Ростовском, Переяславском, Юрьевском, Устюжском и в Бежецком крае. Но служба по–прежнему остается главным интересом боярина Незаметно стремления приобрести помимо службы самостоятельное и видное положение в обществе в качестве землевладельца По–прежнему право отъехать, уйти от одного князя к другому служит для боярина единственным обеспечением от обид и притязаний со стороны князя. При таком праве и при распределении уделов между сыновьями князя часто случалось, что боярин становился слугою не того князя, во владениях которого находились его земельные имущества Это вызвало необходимость в точном определении отношений боярина к князю по земле и по службе. Из этих определений, как они излагаются в договорных грамотах князей XIV—XV веков, всего яснее видно, насколько интерес службы преобладал в боярской среде над интересом землевладения. После объединения Руси Москвою это обстоятельство оказало решительное влияние на политическую участь боярства. До того времени, пока это решение не настало, указанное обстоятельство мешало боярам приобрести экономическую самостоятельность в отношении к князю. Едва ли можно предполагать значительное развитие землевладения в других классах светского общества того времени. В XIV веке встречаются богатые купцы–землевладельцы, подобные московскому Некомату или нижегородскому Тарасу Петрову Новосильцеву, но такие примеры очень редки; притом и тогда, как видно, со стороны князей действовало стремление, впоследствии проникшее и в законодательство, переводить землевладельцев неслужилых в служилый класс: упомянутый Тарас Петров Новосильцев за услуги, оказанные нижегородскому князю Димитрию Константиновичу, был пожалован боярством Наконец, известны исторические и экономические условия, не позволившие развиться классу крестьян–собственников в древней Руси.