Православные церкви Юго-Восточной Европы (1945 – 1950-е гг.)

После официальных торжеств в Великой Лавре преп. Афанасия 24 июня состоялось совещание, в котором участвовали Патриарх Константинопольский Афинагор (Спиру), Патриарх Сербский Герман (Джорич), Патриарх Румынский Юстиниан (Марина), Патриарх Болгарский Кирилл (Марков), архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов), а также представители от других Православных Церквей со своими клириками. На совещании с особой остротой был поднят вопрос о современном положении святогорского монашества. «Долг всего Православия и каждой Православной Церкви в отдельности, – сказал в своем слове Святейший Патриарх Афинагор, – рассматривать все церковные вопросы со всеправославной точки зрения. Вопрос о Святой Горе, который относится ко всему Православию, относится также и к компетенции каждой из Православных Церквей»[276].

Но сохранение Святой Горы в качестве «всеправославного монашеского центра, единой всеправославной державы и единой духовной лечебницы» было невозможно без того, чтобы святогорская иноческая дружина не пополнялась беспрепятственно посланцами братских Церквей. В связи с этим, присутствовавший на совещании Патриарх Болгарский Кирилл, обращаясь к Патриарху Афинагору, воскликнул: «Ваше Святейшество, Господь взыщет с Вас, а история Вас осудит, если в Ваше Патриаршество угаснут славянские лампады на Святой Горе»[277].

Присутствовавший на совещании В.А. Маевский позднее писал: «Мне выпала исключительная честь быть переводчиком владыки Никодима, говорившего здесь от имени Московского Патриархата о русских и других славянских обителях на Святой Горе, о запустении их и желательности получить разрешение на приезд новых иноков из славянских стран, хотящих проходить свой монашеский подвиг в земном жребии Богоматери, и о необходимости создания всеправославной координационной комиссии для согласования действий святых братских поместных Церквей»[278]

.

На высказанные ему вопросы и пожелания Святейший Патриарх Афинагор ответил: «Когда Московский Патриарх Алексий был в Фанаре (8 декабря 1960 г.), я уведомил его, что он может посылать на Святую Гору сколько угодно монахов, и всем им будет гарантирован прием. То же самое я повторяю и сегодня: все Церкви могут посылать на Афон столько монахов, сколько сочтут нужным. И для всех тех, кто будут посланы, полной гарантией будут подписи соответствующих Предстоятелей Церквей. Я как духовное лицо сам поручусь за тех, которые будут посланы»[279].

В своем выступлении 24 июня Святейший Патриарх Афинагор также указал, что ему близки нужды русского Свято-Пантелеимоновского монастыря, а 29 июня 1963 г. он лично посетил эту обитель и в ответ на приветствие настоятеля и членов делегации Московского Патриархата выразил чувство любви к Русской Православной Церкви и ее Предстоятелю Святейшему Патриарху Алексию I[280]. По общему мнению участников совещания, заявление Константинопольского Патриарха о гарантированном приеме в святогорские обители всех монахов, которых сочтут нужным направить на Афон Предстоятели Поместных Церквей, и его обещание ходатайствовать в этом вопросе перед греческими властями были особенно важными результатами прошедшего совещания.

Используя пребывание на Афоне Константинопольского Патриарха Афинагора, 13/26 июня к нему обратился с письмом настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрит Илиан (Сорокин), попросив помощи в решении наиболее острой проблемы: «Ваше Всесвятейшество, приветствуя Вас посреди нас, Ваших верных духовных чад, мы пользуемся случаем, чтобы довести до сведения Вашего Всесвятейшества серьезные вопросы, занимающие нас уже давно. Речь идет не об оспаривании материальных интересов, поскольку тогда не было бы никакой причины обращаться к Вам за помощью и участием. Речь идет о самом выживании нашего святого монастыря, много веков оправдывавшего свое имя и борющегося сейчас, чтобы защитить это имя.

Как известно, до составления Устава Святой Горы, утвержденного великой Церковью Христовой и принятого Греческим государством, что является конституционным законом, никакого различия не должно существовать между святыми монастырями в отношении образа и процедуры принятия новых монахов. К сожалению, упомянутый Устав создал единственное исключение для негреческих монастырей, поэтому, предвидя происходящее сегодня, мы его не подписали.

После Второй мировой войны Министерство иностранных дел Греции создало для нас новые, почти губительные трудности, целью которых является препятствие приезду новых монахов (Министерство иностранных дел, Управление церквей, № прот. 39125 ЕК/ 18а/54). Это действие вступает в совершенное противоречие с последним международным актом, то есть с Конвенцией о меньшинствах в Лозаннском договоре, которая гарантирует нам все привилегии и права, которые мы имели издавна. Таким образом, настоящая цель этого, которой является не что иное, как уничтожение нашего святого монастыря, достигается путем необновления нашей со временем исчезающей братии.