Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Несмотря на материальную помощь из Болгарии, в годы войны церковной жизни в Македонии (в основном в западной части) был нанесен существенный вред. Священный Архиерейский Синод Сербской Церкви в 1945 г. определил, что ущерб, причиненный церквам, монастырям и Духовной семинарии в Охридско-Битольской епархии, составляет 756, 2 тыс. долларов[582]

. Следует отметить, что Сербский Синод неоднократно, так или иначе, реагировал на происходившее в Македонии. Так, например, на своем заседании 18 марта 1943 г. он заслушал представленный митрополитом Иосифом доклад протоиерея Каранфила Йовича от 9 марта о положении церквей, духовенства и народа при болгарской оккупации. На этом же заседании Синод постановил просить главу сербского правительства М. Недича ходатайствовать перед оккупационными властями, чтобы болгарские и другие военные священники не совершали богослужений в сербских храмах[583]

.

Большинство служивших до войны в южных епархиях Сербской Церкви русских священников перешли в юрисдикцию Болгарской Церкви, но в целом положение эмигрантов из России в период оккупации Македонии было очень сложным. Современный македонский историк А. Стерьовский писал, что русские считались «врагами рейха и Болгарии». Их положение было сходным с положением евреев: ограничение в передвижении, отсутствие продовольственных, промтоварных карточек и т. д. Кроме того, немецкое командование и болгарская администрация различными способами, в том числе угрозой насилия, заставляла вступать эмигрантов в Русский охранный корпус. В результате 10 апреля 1942 г. скопленская колония отправила в корпус первую группу из 32, а затем вторую – из 100 человек. Другие эмигранты шли в партизаны, в частности русский пулеметчик К.Ф. Жежель был награжден орденом за заслуги перед народом[584]

.

Возглавлявшая Кичевский монастырь Благовещения Пресвятой Богородицы игуменья Диодора (Дохторова) в период оккупации предоставляла в своей обители убежище участникам движения Сопротивления, не обращая внимание на предупреждение немцев, что за связь с партизанами монастырь будет уничтожен. Когда оккупанты узнали, что она принимала партизан, то занесли игуменью в список приговоренных к смерти. Мать Диодору спас болгарский полковник, часто беседовавший с ней и бравший от нее духовные книги. Он предупредил игуменью о предстоящем аресте и расстреле, и она скрылась в безопасное место[585]

.

Некоторые известные представители русской церковной эмиграции всё же погибли от рук оккупантов и их сторонников. Среди них был игумен Иулий, настоятель Карпинского монастыря Пресвятой Богородицы вблизи г. Куманово Скопленской епархии. В 1944 г. он был обвинен в том, что укрывал в монастыре партизан и помогал им, арестован, вывезен в с. Страцин, где после пыток убит. Другой русский эмигрант, игумен Вениамин, настоятель монастыря св. Наума Охридской епархии, в 1942 г. был убит по дороге из Пресны в с. Трпейца, вблизи г. Охрида, вероятно, сотрудничавшими с итальянскими оккупантами албанскими националистами[586].

Болгарские оккупационные власти жестоко преследовали участников движения Сопротивления. Уже 14 июля 1941 г. было издано распоряжение об аресте «сомнительных элементов». Однако подавить зарождавшееся сопротивление не удалось. В конце сентября 1941 г. в Македонии был образован первый партизанский отряд, а в начале октября – еще два, причем в болгарской зоне оккупации. 5 ноября 1941 г. краевой комитет Коммунистической партии Югославии в Македонии принял решение превратить оккупированную итальянцами часть края в базу народного восстания, однако осуществить это на практике удалось значительно позднее – через два года[587].