Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Оставшись в одиночестве, владыка Матфей в ноябре 1944 г. под влиянием своего окружения принял решение о совершении единоличных архиерейских хиротоний (подобные хиротонии противоречат священным канонам, требующим как минимум двух участников Рукоположения). 26 августа 1948 г. «матфеевцы», собравшись на Собор, в котором приняли участие сам епископ Матфей и 18 архимандритов, священников и иеромонахов, приняли решение: «.чтобы Выскопреосвященный Епископ Вресфенский Матфей приступил к хиротонии новых епископов, поскольку другие псевдоепископы ИПХ Греции не собираются ни исповедать православие, ни соединиться с нами, и не соглашаются совершить Хиротонию». В сентябре того же года епископ Матфей единолично рукоположил для кипрской паствы епископа Спиридона Тримифунтского, а в дальнейшем, вместе с ним, Димитрия Солунского, Каллиста Коринфского и Андрея Патрского (будущего матфеевского Первоиерарха), которыми затем сам был возведен в достоинство «Блаженнейшего архиепископа Афинского и всея Греции Церкви истинно-православных христиан Греции». В результате появился «Священный Синод Истинно-Православной Церкви Эллады», что углубило раскол. Таким образом, к концу Второй мировой войны истинно-православные христиане оказались разделены на три группы: епископа Германа (в 1950 г. он вернулся в общение с митрополитом Хризостомом, но вскоре скончался), епископа Матфея и митрополита Хризостома (после последовавшей 20 сентября 1955 г. смерти этого владыки его последователи образовали «Совет архимандритов», не пожелав присоединиться к «матфеевцам»). В дальнейшем число групп греческих старостильников выросло в несколько раз – до 17, а общее их количество в настоящее время составляет около 200 тыс. человек[196]

.

Московская Патриархия уже через полтора-два года после начала Великой Отечественной войны попыталась оказать влияние на ситуации в Греции. Так, в Пасхальном послании Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) «Всем христианам в Югославии, Чехословакии, Элладе и прочих странах, к православным народам, пребывающим в плену фашистских застенков» от 23 апреля 1943 г. говорилось о героической борьбе греческих партизан и отмечалось: «Неужели православный греческий народ может остаться на фашистской цепи? В прошлом он, несомненно, был призван идти впереди человечества (по крайней мере, европейского) в области духовной культуры. Так было до христианства, так было и в христианстве, возродившем греческий гений. Своим великим прошлым греческий народ и до сих пор живет в лице лучших своих представителей. Вообразить себе греческий народ на фашистской цепи – это значило бы повторить картину из далекой старины, когда знаменитые ученые врачи в цепях, как рабы, осматривали своих пациентов – варваров-владетелей»[197]

. После одобрения ЦК ВКП(б) Пасхальное послание было напечатано на различных языках, в том числе греческом, и переправлено через линию фронта.

Вскоре после выборов 8 сентября 1943 г. Московским Патриархом владыки Сергия проживавшая в Каире и Иерусалиме дочь королевы Ольги Константиновны греческая принцесса Ирина (наполовину русская по национальности) вступила в переписку с Первосвятителем. 4 мая 1944 г. председатель Совета по делам Русской Православной Перкви Г.Г. Карпов передал Патриарху Сергию письмо принцессы, полученное через посланника Народного комиссариата иностранных дел СССР в Каире. В этом письме Ирина предлагала оказать материальную помощь со стороны Московского Патриархата православному Антиохийскому Патриарху Александру и двум русским женским монастырям в Палестине – Горненскому и Елеонскому (по 200 английских фунтов в месяц каждому). Патриарх Сергий заявил Г.Г. Карпову, что он обдумает вопрос о помощи Антиохийскому Первосвятителю, монастыри же находятся в юрисдикции

Русской Православной Церкви Заграницей, и поэтому оказание им помощи малоприемлемо[198]

.

В конце 1943 – начале 1944 г. принцесса Ирина посылала подарки советской армии и трижды писала Патриарху Сергию о своем желании встретиться с ним в Москве. Однако все международные связи Московской Патриархии находились под жестким контролем советских властей, и на приезд принцессы в СССР требовалась их санкция. Видимо понимая, что подобная санкция не будет получена, патриарх даже не сделал запрос в правительство (впрочем, там знали об этих просьбах, но молчали)[199]. Вероятно, советское руководство даже косвенно не желало укреплять позиции монархистов в Греции, и Патриарх Сергий это понимал. В начале февраля 1945 г. принцесса поздравила Патриарха Алексия (Симанского) в связи с избранием его главой Русской Православной Церкви, и 13 февраля получила от нового Первосвятителя ответную телеграмму[200].