Правосудие бандитского квартала

Они лежат рядом на широкой кровати. Простынь чуть прикрывает бедра Роберта. Девица, отнявшая его у меня, спит, закинув на него ногу. Ну что за ужасная манера – красить ногти в черный цвет.

Я рассказала ему все, а он рассказал ей, и потому у меня нет другого выхода. Поднимаю руку с пистолетом, жму на спуск. Выстрел звучит глухо и совсем не страшно, словно откупорили бутылку с шампанским. Девица вздрагивает. Она мертва.

Еле заметное движение рукой, и ствол нацелен на Роберта. Он смотрит на меня широко открытыми глазами. Я смотрю на него через прорезь прицела. Если собралась стрелять, нельзя медлить. Но я хочу, чтобы он понял, «за что». Для меня сейчас это важно. Он не должен ничего говорить. Произнесенное вслух – всегда ложь. Правда в чувствах, в ощущениях, в ласках. Все пережитое останется со мной. О чем жалеть?

– Прощай, – шепчу я и жму на спуск.

Пуля входит точно между глаз. Я смотрю не на Роберта, его больше нет, а на то, как медленно стекает пороховой дым из глушителя. Вот и все. Дым стечет. Можно будет вставить ствол в рот и выстрелить. Мне уже все равно, как я буду выглядеть после смерти.

Из гостиной заходит Тони. Его тень в широкополой шляпе ложится на освещенную луной стену. Полы плаща кажутся крыльями.

– Не делай еще одну глупость, – говорит он и забирает у меня пистолет. – Я же говорил, что все будет хорошо. Ты выполнила мой заказ.

– Я не… – пытаюсь возразить я.

– Не так, как я это себе представлял, но выполнила. Если ты и совершила ошибки, то простительные. Я хорошо тебя учил. Ты не забыла главную заповедь, которая помогает выжить в нашем городе.

– Какую? – спрашиваю я.

– Смерть – это то, что случается с другими, – грустно улыбается Тони. – У меня есть для тебя новый заказ. Не отказывайся, только работа выведет тебя из депрессии.

И я понимаю – старик Тони, как всегда, прав.

Новелла 4

Я люблю свою младшую сестренку Мэри, хотя ей не очень нравится то, чем я занимаюсь. Но бизнес в Бэйсин-Сити не выбирают. Обычно он переходит от отца к сыну, но случаются и редкие исключения. Если ты родился в семье пекаря, то можно почти с полной уверенностью сказать, что тоже станешь печь хлеб. Если твой отец был гангстером, то и тебе светит такое же будущее – станешь выбивать мозги и спать с пистолетом под подушкой. Вот такие дела.

Моя мать умерла во время родов, когда Мэри появлялась на свет. А мой папашка был «охотником». Нет, он не стрелял дичь и не охотился на уток. «Охотниками» в Городе Пороков называют тех, кто поставляет девушек в публичные дома бендершам и сутенерам. У нас так устроено, что те, кому нужны проститутки, не могут просто так, безнаказанно, отлавливать девушек. У каждого должна быть своя ниша, свой бизнес. Дела у папашки шли ни шатко ни валко, но на жизнь денег хватало. Даже ему на выпивку. И когда мне исполнилось семнадцать, его насмерть подстрелили в пьяной драке. Кто тогда нажал на курок – так и не выяснили. Возможно, стрелявший был так же пьян, как и мой отец, а потому и не вспомнил о выстреле с утра, когда проспался. Бывает и такое.

С тех пор Мэри воспитывала Джила – проститутка с изувеченным лицом, которым наградил ее один из клиентов, он и все тело ей порезал на лапшу бритвой. На нее и теперь страшно смотреть. Парня, правда, позже нашли мертвым. Но это темная история, в которую я не хотел и не хочу вникать. Правду знает только сама Джила. Я не понимаю, зачем калечить красивых женщин, если можно получать с их красоты прибыль.

Проститутки – отличные приемные матери. У них редко бывают свои дети, вот они и безумно любят приемных, готовы за них любому перегрызть глотку. Пока Джила занималась малюткой Мэри – моей сестренкой, – мне пришлось попотеть. Некоторые парни, работавшие на моего покойного папашку, забыли, что моя фамилия Круз, а зовут меня Кевин. Точно так же, как и моего деда. Отец назвал меня в его честь. Я «охотник» уже в третьем поколении. Да, некоторые парни забыли об этом, когда после похорон папашки решили перетянуть мой семейный бизнес на себя. Им казалось, что я слишком молод, чтобы дать им отпор. Но я постарался. Паре-тройке совсем отмороженных пришлось прострелить головы. И не подкараулив в темном углу, а на глазах у других. Чтобы поняли: со мной шутки плохи. Подействовало. В Бэйсин-Сити понимают язык силы. Или ты уделаешь своих врагов, или они уделают тебя. Мир жесток, но не я заводил подобные порядки. Я просто принял их как данность.

Я не просто удержал семейный бизнес, а развернул его, расширил. С шестнадцати лет я охочусь в городе на молоденьких девиц, чтобы продавать их нужным людям. Каждая четвертая проститутка в Городе Пороков – это моя поставка. У меня отличные отношения с полицией, я честно плачу причитающуюся копам долю с каждой пойманной моими парнями попки, и они не мешают мне работать – делать деньги. У меня свой дом в Бельвю, самом престижном районе города. Можно гордиться такими успехами.