Правосудие в Миранже

В разговор, больше похожий на перепалку, вмешался Ла Барелль. С первого же дня своего пребывания в Миранже судья-инспектор имел возможность присутствовать на всех заседаниях суда, посещать любые учреждения, подотчетные магистратуре. Он не зафиксировал ни одного формального нарушения, ни одного отклонения от общих законов королевства. Он поднял ряд вопросов, на которые суд постарался дать исчерпывающие ответы.

— Решение подвергнуть вдову Дюмулен допросу с пристрастием, господин председатель, было неоправданно поспешным. Против нее нет никаких улик. Применение пыток является в данном случае противозаконным.

— A-а, так вы беспокоитесь о вдове Дюмулен…

— За других тоже. Предстать перед судом вовсе не значит почувствовать на своем теле каленое железо… Иначе зачем тогда правосудие? Чем оно лучше разъяренной толпы?

— Он берет под сомнение методы ведения следствия, — шепнул Канэн Бушару.

Ла Барелль поправил на голове черную четырехугольную шапочку. Теперь он заговорил ледяным тоном. С вдовой Дюмулен обращались точно так же, как со всеми остальными. Против нее выдвинуто достаточно обвинений. Несомненно, судья Данвер этого не знал по причине своего отсутствия. Да, ее допрашивали с некоторым пристрастием. Подобный метод ведения следствия может показаться кому-то грубым и несовершенным, однако он по сей день доказывает свою эффективность, когда нужно вырвать признание. Возможно, придет такой день, когда какой-нибудь лекарь или колдун придумает эликсир правды, который позволит избежать некоторых неудобств.

— Правосудию, господин инспектор, чуждо зрелище страданий, — высокопарно завершил свою речь Ла Барелль. — Но оно имеет дело с серьезными преступлениями, нередко тяжкими, и представляет — нужно ли об этом напоминать! — права жертв, невинных и всех тех, кого должно защищать от возможного насилия, назначая суровые наказания, способные расстроить любые преступные планы.

Поскольку больше никто не брал слово, слуга задумался, не пора ли ему подавать традиционное угощение. Но сейчас никто и не мечтал о том, чтобы отведать восхитительного миранжского и закусить бисквитами. Всем своим видом излучая неприязнь, судьи плечом к плечу сидели за длинным столом, который больше никого не объединял. Королевский инспектор Данвер стоял, с яростью сжимая кулаки: коварный удар, которого он никак не ожидал, был неизбежным следствием изобличенных им нарушений в судопроизводстве.

В деле появился новый подозреваемый.

17

Начальник тюрьмы бросил на судью-инспектора красноречивый взгляд, предупреждая, чтобы тот готовился к худшему.

— Они уже сами не знают, чего им надо, — язвительно произнес Караш д’Отан.

Канэн спустился с возвышения, где за столом сидели судьи, степенно взошел на кафедру и приготовился к атаке.

Речь пока не идет об обвинении, предупредил он. Пока. Суд должен допросить каждого, кто имеет какие-либо сведения…

Жаспар Данвер ждал, когда огласят имя обвиняемого.

Речь идет о мальчике, который работает на постоялом дворе «Золотой лев» и, общаясь с клиентами, хвастается, что разбирается в колдовстве. Он может повторить суду все то, что говорил на публике.

Дверь зала суда медленно открылась.

Стражник ввел мальчика, держа его за плечо, как держал бы отец или священник.

Не зная, как себя вести, Коломбан нерешительно переставлял худые дрожащие ноги и оглядывался по сторонам, словно искал пути к бегству. Жаспар едва узнал его.

— Это же ребенок! — воскликнул иезуит.

— Да, — ответил председатель суда. — Мы учитываем это обстоятельство…

Канэн спросил, может ли он написать свое имя. Получив утвердительный ответ, судья подал слуге знак принести лист бумаги, перо и чернила.

Мальчик принялся писать, прилежно выводя буквы.

Бушар и Ла Барелль зашушукались. Он левша. Секретарь суда должен отметить это в протоколе.

Канэн достал из кожаной сумочки обрывки бумаги, кусочки бересты, плоские камешки и лоскутки ткани. На них изображены каббалистические знаки и рисунки, сказал он.

Улики по очереди передавались из рук в руки.

Он сам рисовал это?

Коломбан молча кивнул.

Все рисунки, независимо от толщины линий, выглядели одинаково странно. На них были изображены ядовитые растения, чертики на колокольне, уродливые люди, части человеческих тел…

Поскольку он сам делал эти рисунки, то должен знать, что они означают и какое отношение имеют к тому, что он видел.

Паренек время от времени окидывал зал взглядом, оценивая свои шансы на побег.

Вызванный Канэном, лейтенант полиции сообщил, что еще есть и другие рисунки, но эти показались ему наиболее убедительными.

Прокурор поблагодарил его за добросовестно проведенное расследование и продолжил допрос. Знает ли мальчик кого-либо из ведьм? Кто они? Что ему известно о бородатой женщине? Встречал ли он ее? Присутствовал ли он на шабашах?

Перепуганный, Коломбан нес невесть что. Это признали даже судьи. Нервничая все больше и больше, он думал лишь о том, как бы ему поскорее убраться отсюда. От страха его голос то поднимался до фальцета, то срывался до свистящего шепота.

Судья Данвер потребовал прекратить допрос.