Правозащитник

— Я не могу передумать. Я думаю не о себе, а о тебе… о твоем будущем.

— Но ведь есть какие-то другие причины, о которых ты не хочешь поведать мне?

Белосельский на минуту замолчал. Его лоб пересекла суровая морщинка.

— Моя жизнь связана с опасностью. Ты это видишь и всегда знала. В последнее время число моих врагов увеличилось многократно. Я презираю опасность и всегда иду вперед. В молодости, когда я рисковал, я не боялся, потому что речь шла лишь о моей жизни. Да, я знаю, я мало времени уделял Елене и детям… Я виноват, но все равно на карту была поставлена моя жизнь, и я был сущим эгоистом… Но теперь, когда я встретил тебя… и полюбил… я не имею права подвергать твою жизнь опасности… ты для меня дороже всего на свете…

— Нет, Алексей, — Лиза приложила свой палец к его губам, — я не хочу это слушать. Ты не должен решать за меня. Я хочу быть рядом с тобой во всех опасностях. Разве я не доказала тебе, что действительно готова к этому? Разве ты недоволен моей работой в фонде? Разве я бездельница?

— Нет, Лиза, наоборот, я увидел, насколько у тебя благородная душа. Именно поэтому я не хочу, чтобы те опасности, которые грозят мне, могли причинить тебе зло.

— Но если я сама хочу их разделить с тобой… Если это мое самое большое желание…

— Имею ли я право так поступать? — прошептал Алексей.

— Конечно имеешь, ведь это не твое, а мое решение, — отвечала Лиза, — это решение совершенно взвешенное, сознательное и непоколебимое.

— Ситуация меняется к худшему, — произнес серьезным тоном Белосельский, — «они» скоро начнут охоту… Какая разница — завтра или через месяц… во мне нет страха, но когда я думаю о тебе…

— Я не желаю больше спорить об этом, — решительно произнесла девушка, — я тебе уже сказала, что решила. И ты обещал всегда слушать мое мнение.

Он смотрел в ее пылающие очи. В Лизе ощущалась воинствующая юность, когда человек не в силах сдержать чувства, которые, словно поток, рвутся наружу.

— Хорошо, не будем спорить. Раз твое решение непоколебимо…

— Да… Ты не должен сомневаться во мне… я давно уже не ребенок, а ты воспринимаешь меня иногда как подростка. Я по собственной воле хочу разделить с тобой все те опасности. Меня это не пугает…

Он долго вглядывался в ее пылающие глаза, полные любви и преданности.

— Не знаю, чем я заслужил такое счастье… Ведь ты рядом.

И он прошептал ей на ухо такие важные слова, которые Лиза так жаждала услышать.

Немного погодя, он очнулся от сладостного забытья.

— Когда-нибудь я расскажу тебе историю моей жизни… кем я был раньше… ведь многого ты не знаешь…

— Хорошо, я знаю… есть вещи, о которых я догадываюсь.

— Но прежде всего я хочу, чтобы ты перестала меня идеализировать. Я самый обыкновенный эгоистичный мужчина, а ты совсем еще девочка. Я не хочу, чтобы моя судьба омрачала твою судьбу.

— Так что же есть судьба?

Белосельский горько улыбнулся.

— Это нечто неподвластное людям. Когда я вглядываюсь в будущее, то вижу ожидающие нас события подобно стрелам, поражающим нас из лука… Даже если мы избежим одних обстоятельств, другие заставят нас отступить. Будущее подобно широкому руслу реки с сильным течением… даже если ты знаешь, насколько сильно это течение, оно засасывает тебя неумолимо…

— Но что ожидает нас?

— Если ты хочешь быть рядом со мной, то ты должна понять, что будущее не сулит нам особого благополучия. Я уже не так молод, как прежде… Возможно, разорения и всякие случайности затронут меня… возможное бегство, преследования, постоянный риск…

— Я готова, я же сказала.

— Хорошо, я принимаю судьбу… И это ты, Лиза… Много лет назад я вел самую недостойную жизнь, которую только может позволить себе человек, избалованный изобилием и успехом. Есть те, кто настолько слепы, что не видят своих недостатков. Я вел праздный и разгульный образ жизни, как и подобает сыну богатого и влиятельного человека. Впрочем, тогда само общество переживало глубокий нравственный кризис — мы жили в смутное время: рыночная экономика только зарождалась, и даже обеспеченным людям приходилось действовать, что называется, с оглядкой. Я думал лишь о себе, я был полным эгоистом. Я дружил с такими ребятами, которые ничего кроме машин и пива не признавали. Для них был один идол — это женщины и развлечения. Было модным устраивать ночные гонки…

— Неужели ты…