Правый поворот запрещён

- Это я хотел бы узнать от вас. Колпачок найден в вашей машине, в кармане чехла. При изъятии присутствовала ваша жена и понятые.

- Ничего не пойму? Какой-то бред! - выкрикнул Назаркевич. - Как он туда попал?

- Действительно, как? В "бардачке" у вас в машине обнаружена вот эта докладная на имя Кубраковой. И на ней отпечатки ее пальцев.

- Я давал читать ей накануне поездки в Богдановск.

- Обычно бумаги остаются у тех, кому адресованы. Почему же она оказалась у вас?

- Она прочитала и велела отдать секретарше зарегистрировать. Но я передумал, мне надо было дополнить ее кое-какими соображениями. Выйдя от Кубраковой, я сунул докладную в "бардачок", так и ездил с нею.

- А вы не перепутали даты? Может быть, Кубракова ознакомилась с этой бумагой два дня спустя в Богдановске?

- Вам такой вариант удобней? Он укладывается в какие-то ваши фантазии?! - вскипел Назаркевич.

Скорик открыл сейф, взял автоответчик Кубраковой.

- Послушайте одну запись, Сергей Матвеевич, - он включил автоответчик со слов "Елена Павловна, это Назаркевич..."

- Чем это вы ей угрожали? - спросил Скорик, когда запись окончилась.

Помотав головой, Назаркевич как-то сник. На все последующие вопросы Скорика он уже отвечал вяло, глядя на бумаги на столе...

В конце первой декады июля Щерба ушел в отпуск: подвернулась путевка в Кисловодск, местком часть ее стоимости оплатил. С отъездом Щербы Скорик как бы ощутил некий допинговый толчок, облегчение, словно ему ослабили на руках путы. "Ничего, дед Миня, - мысленно обращался Скорик к Щербе, будешь доволен, если к твоему возвращению я фугану дело Назаркевича в суд".

Поиски майора Агеева, владельца "Москвича", с которым Назаркевич якобы столкнулся в среду 16-го июня, оказались безрезультатными. Коллеги из военной прокуратуры, куда обратился Скорик, запросили управление кадрами округа, оттуда через две недели пришел ответ, что среди офицерского корпуса майор Агеев Витольд Ильич не значится; не нашел его Скорик ни в службе безопасности, ни в МВД, ни в пожарной охране...

Еще дважды Скорик вызывал на допросы Назаркевича, но дальше того, что имелось в деле, не продвинулся. На последнем допросе Назаркевич сорвался с резьбы, вел себя агрессивно, истерично, закричал: "Я понял, куда вы гнете! Ничего у вас не выйдет!". Боясь, как бы Назаркевич не начал мешать следствию, понимая, что так больше ничего не добьется, еще раз вникнув в материалы дела, Скорик отважился на мысль, что даже косвенных улик достаточно, чтобы предъявить ему обвинение и взять под стражу, рассчитывая в глубине души, что посидев в следственном изоляторе, поостыв там, Назаркевич начнет давать нужные показания. С этими мотивами Скорик отправился к прокурору области за санкцией, перед этим предупредив Назаркевича: "Я буду предъявлять вам обвинение. Ищите адвоката".

Полистав дело, покачав головой и выслушав доводы Скорика, не без колебания прокурор санкцию дал. И когда Скорик уходил из кабинета, все-таки добавил:

- Виктор Борисович, попробуйте оперативным путем еще чего-нибудь добыть. Чтобы надежней было. Агрбу, Агрбу пошевелите, он шустрый, глядишь, выищет еще пару эпизодов...

Пятый день стояла несносная жара. В воскресенье Катя предложила:

- Давай куда-нибудь поедем за город, в лес.

- Ну что ты, Катюнь! - поморщился Скорик. - Трястись в потном вонючем автобусе с сумками туда, а потом обратно, народу тьма, детишки.

- Ну, как хочешь.

Квартира Скорика находилась на одиннадцатом, предпоследнем этаже. Это был дом улучшенного типа по чешскому проекту. Большой балкон-лоджия Скорик когда-то зашторил справа, слева и сверху плотной серой парусиной, от солнца она стала совсем белесой, выгорела. Единственное неудобство: в ветреную погоду по ночам она иногда стреляла, словно длинный бич в руках циркового дрессировщика.

- Поставь, пожалуйста, мне раскладушку на балконе, - попросила Катя и ушла в ванную. Приняв душ, мокрая, с капельками воды на лопатках и ягодицах, она улеглась навзничь на раскладушке, закинув за голову руки, закрыв от бьющего солнца глаза.

- Смотри не обгори, - сказал он, глядя на ее плоский, втянувшийся живот с родинкой в месте, где кончался шрам - в позапрошлом году ей удалили аппендикс. - Что в вашей конторе слышно?

- Директор взбесился. Кричит: "Вы нарушаете традиции", - ответила Катя, не открывая глаз, зная, что он смотрит на нее.

- Традиции - дело великое. У нас преступник непредсказуем, засмеялся он. - То ли дело у англичан! Не туда положен зонтик, или чашка чая выпита не в установленное пятьсот лет назад время - для полиции это подозрительно, тут уже можно искать улики.

- Шеф дал санкцию на Назаркевича?

- Дал.

- Не рано ли?