Праздничный патруль

Алина не дождалась ответа. Батанов с отрешенным видом формировал папку с документами, собираясь на очередное заслушивание. Кузина вышла, открыв дверь в нужную сторону. На сей раз бороться не пришлось.

«Кажется, я запомнила, в какую сторону дверь открывается, – подумала Алина, – видимо, привыкаю понемногу!»

* * *

Вторая половина последнего дня старого года прошла в сплошной суете. Сотрудники доделывали дела, звонили родным и близким, бегали по отделу с озабоченным видом. И работы не было, и отдых только мерещился. Равнодушно наблюдая за лихорадочными передвижениями личного состава, Алина всматривалась в свой внутренний мир. Там было спокойно и стабильно. В голове ни одной мысли. Клятва, данная Батанову, отыскать адрес сожительницы бандита Минаева, лежала камнем на дне души. Алина понимала, что найти адрес она не сможет. Не было никаких предпосылок для осуществления этой, вполне благородной цели. Кузина вернулась на рабочее место. Это уже не рабочее, а лобное место. Здесь состоится публичная казнь. Лейтенанта Кузину приговорят к высшей мере наказания. После того как отлетит голова, сотрудники отдела и оперативники устроят овации, как в Древнем Риме. Алина открыла вторую часть уголовного дела. Первая часть находилась у следователя, вторая в оперативном сопровождении. На сегодняшний день сопровождение выглядело скромно, без затей и даже без макияжа. Оно грустило. Укус пиявки еще не прошел. Алина похолодела. А как же мама? Перед Новым годом совсем одна, без мужа, подруг и единственной дочери. Кузина набрала номер:

– Мам?

В коротком вопросе прозвучало больше, чем можно было сказать по телефону. И наедине не всегда получается спросить о сокровенном, а уж по телефону и подавно.

– Что, дочка? Как твое личико?

– Да ничего, аллергия прошла, только на шее пятнышко, как будто меня вампир укусил, – горько пошутила Алина.

– Может, забежишь на минутку? – спросила мама. – Я тебе еще пиявочку поставлю.

– Мам!

Обе помолчали, ожидая, что разговор оборвется сам собой.

– Ты не переживай, я приду после дежурства, – пробормотала Алина, изнывая от необходимости что-то говорить. Она не знала, что сказать родной матери. Слов не было.

– И ты не переживай! – рубанула мама. – Работай. Обо мне не думай. Я к соседке пойду. Кстати, она тебя видела с каким-то парнем. Спрашивает, не жених ли…

– А что, у нас соседка есть? – удивилась Алина. Она никогда не видела соседей. Ни разу. Никто и никогда к ним не заходил, не спрашивал соли, лука или пары яиц. Мама никогда не говорила о соседях.

– А как же без них? Соседи у всех есть. Без них никакой жизни нет. Они все знают. Во сколько ты ушла, когда вернулась, во что одета, где пропадала. На то они и соседи.

– А как звать-то? – В голове крутилась какая-то мысль, еще не сформировавшаяся, не ясная, но приближающая Алину к разгадке.

– Кого?

Кузина разозлилась. Они разговаривают, как чужие. Обе не понимают друг друга. Нет связующей нити. Это дежурный звонок в пустоту.

– Да эту, соседку! Как ее зовут? – она почти кричала.

– А-а… – протянула мать, – Татьяна Павловна. Она бывшая учительница. Когда-то красавицей была. А сейчас… Сейчас карга старая. Злая, как тысяча некормленых псов.

– Удивительно!

– Что в этом удивительного? Все стареют. И дурнушки, и красавицы. В старости все одинаковы.

– Мамочка, дорогая, любимая, прости меня за все, если можешь! – заволновалась Алина.

Она приблизилась к разгадке. Ей хотелось как-то отблагодарить мать, сказать спасибо за все – за то, что она у нее есть, за беспокойство, которое иногда причиняет маме.

– За что мне тебя прощать? – хмыкнула родительница. – Я люблю тебя. Молю Бога, чтобы у тебя все было хорошо. Ты моя единственная радость, и ты это знаешь. С Новым годом, доченька!

– Мам, я тебя еще поздравлю! Я побежала, мам?

– Беги, солнышко, беги! Позвони мне, когда сможешь…

Они почмокали в трубки, подождали, когда наступит тишина в эфире. Обе не любили отключать телефоны. Боялись обидеть друг друга.

Кузина бросила телефон на стол, но промахнулась, и он просвистел мимо, с громом бухнувшись на пол. Алина не стала его поднимать. Ее раздирали на части странные мысли, вихрем проносившиеся в голове. Алина что-то поняла, но мыслительный сумбур ни в какую не хотел выстраиваться в логический ряд. Она посмотрела на валявшийся на полу телефон, затем перевела взгляд на стационарный. Старенький аппарат ютился на краю стола. Кузина схватила трубку и услышала ноющий хрип эфира. Она набрала номер городского телефона матери Минаева.