Праздник отцов

Я мог бы поклясться, что взгляды, которые госпожа Гроссер время от времени бросала на меня, как-то изменились после того, как она узнала о нашем давнем знакомстве. Они казались мне старомодными, утрированными и недоверчивыми, такими, какими пожилые женщины смотрят на мальчишек, еще занятых сексом и гульбой. Сколько я испытал на себе когда-то проявлений подобной снисходительности! Упрекая меня за мою непростительную молодость, они одновременно и льстили мне. Но ведь сейчас я уже старый человек, и иллюзия выглядела смешной.

Я заметил, что председательница волнуется. Пора было заканчивать. Что я и сделал с резвостью ручья, возвращающегося в свое русло. Правда, дабы не оказаться в несколько комичном положении лектора, который прекращает импровизировать, то есть мямлить, и вдруг с подозрительной непринужденностью заводит какой-то старый свой припев, я постарался притвориться, что не сразу нахожу кое-какие слова. Естественным показалось и мое приподнятое настроение: радость оттого, что ты закончил, придает голосу интересное вибрато.

Меня усадили за другой стол, находившийся в вестибюле аудитории, перед стопками моих книг. Скромная высота стопок заставила меня еще раз восхититься реализмом председательницы. Она села рядом со мной: «Я вам помогу в том, что касается написания имен, они такие варварские…» Десятка два дам образовали вокруг меня утес из бюстов, духов, алчности и позвякивающих браслетов. В то время, когда я подписывал один из томиков, слева возникла рука и поставила передо мной стакан виски; я узнал рукав серого платья. «До скорой встречи у меня дома», — прошептал голос. «А, Николь!» — констатировала председательница, слегка повернувшись в ее сторону.

Всматриваясь в визитную карточку, которую крутили у меня перед глазами, — не для того чтобы мне легче было сделать надпись, а как бы побуждая меня «служить», — я воспользовался ситуацией и вполголоса сказал председательнице:

— Хорошо бы, если бы вы сказали мне пару слов о господине Лапейра…

— Сейчас, в машине, когда мы туда поедем.

Меня не хотели отвлекать от дела. Однако, внезапно передумав, председательница сама прервала мои муки и, взяв меня за руку, сказала:

— О, Лапейра, это наш корифей, вы увидите! Закончил здесь политехнический, потом MIT[1] (она, как женщина, привычная к деловым мужским беседам, произнесла «Эммайти»), и я уж не знаю, какой-то еще институт у вас в Париже… Образование на трех языках, и вдобавок душа общества, спортсмен. И антиконформист! Вот только, к сожалению…

Председательница выпустила мою руку и повелительным жестом указала мне на какую-то особу, чьи драгоценности нетерпеливо, как погремушка, дрожали у меня перед носом. Узнаю ли я когда-нибудь, о какой слабости этого феникса Лапейра сожалела госпожа Гроссер? — Не забывайте: S, С, Н — всегда!

Моя соседка, скосившись, наблюдала за моей авторучкой. Всякий раз, когда мне удавалось без ошибки дописать до конца то или иное из этих убийственных немецких имен, я приподнимал перо над бумагой и искал какую-нибудь менее избитую формулу, нежели те, которыми, как я слышал, зачастую ограничиваются мои коллеги. Стоило мне немного заколебаться, как председательница тут же давала мне вполголоса указание по поводу надписи, но ее громогласный шепот только сбивал меня, и я начинал путаться в своих находках.

Небольшая толпа вскоре рассеялась. «Придите немножко в себя», — сказала мне госпожа Гроссер. Неужели у меня был такой растерянный вид? Слегка утраченное после окончания дискуссии возбуждение благодаря виски опять вернулось ко мне. Я почувствовал себя способным на новые подвиги. Я люблю такие неожиданные повороты событий, когда у заканчивающегося вроде бы вечера вдруг открываются новые безбрежные перспективы. Председательница, довольная, что сегодняшняя ее лошадь оказалась такой ретивой, встала и сказала: «Ну что ж, поехали, раз вы такой неутомимый…»

Мы спустились вниз; на ступеньках крыльца я взял госпожу Гроссер под локоть, потому что из-за гололедицы они могли оказаться скользкими. Шофер держал дверцу открытой. Наклонившись, чтобы войти в машину, в тот момент, когда движение скрыло от меня ее лицо и приглушило голос, председательница констатировала нейтральным тоном:

— Это получилось очаровательно, то, как она обратилась к вам на «ты». Так естественно! Я уверена, что это всем понравилось.

6. УЖИН