Праздник Прощания

-- Я знаком... Ты лучше послушай песню. Ты знаешь, я когда написал, что песня Праздника Прощания сказочна, я не представлял, что она такая. Я знал, какая она, но не до конца. Писатель никогда не знает всего до конца, какие-то тонкости остаются за полями. Что-то всегда не договаривается. Я никогда не задумывался над этим. Мне известно всё, что происходит в пределах написанного мной. Но ведь их жизнь никогда не ограничивается страницами моей книги. Они живут шире. Это всё равно как увидеть человека в кабаке и решить, что вся его жизнь перед тобой, пока он сидит на стуле и чешет языком у тебя на глазах. Но ведь ты уходишь, а у него продолжается своя жизнь, которую ты не видишь, даже если он тебе много рассказал о себе.

-- Кадола, подожди. Не торопись. Я не пойму, о чём ты говоришь. При чём тут твоя книга? Кто такие руты? Когда ты написал про них книгу?

-- Это не имеет отношения к делу, когда... И не про них написал, я их н

аписал

, понимаешь, Папа?

-- Понимаю. Белая горячка.

-- Дурак, -- огрызнулся Кадола. -- Вникни ты в суть, монах ордена недоверия. Это моя книга ожила!

-- Кадола, дорогой, давай-ка лучше поспим. Мне этот сон уже сильно надоел. Сейчас мы заснём, и сон сразу уйдёт, ладно? -- Рудик безнадёжно оглянулся на распахнутую дверь, за которой виднелись факелы.

-- Папа, послушай внимательно, что я тебе скажу... Это вовсе не так просто, как ты полагаешь. Это никуда не денется, если уснуть. Попроси Бога о помощи. И пусть Он тебе про меня расскажет, может, тогда поверишь...

Кадола прошёлся большими шагами по комнате и вернулся к Рудику.