Пребудь со мной

Мысль, что, возможно, жизнь после смерти и правда существует, ужасала Конни. У нее и с этой жизнью была масса трудностей. Что, если смерть — огромный мешок для мусора, куда отправляется тело, а душа, ум остается навечно — так и остаются со своими мыслями? Именно так Конни представляла себе ад. (Не то чтобы ей не хотелось повидать там Джерри или хотя бы перемигнуться с ним при встрече где-нибудь в потустороннем мире. Но она сомневалась, что ей так повезет: ее душа наверняка застрянет в каком-нибудь другом помещении.) Да только все это полная глупость: нет в небесах никаких помещений, ни в раю, ни в аду; нет там ни ада, ни рая.

А здесь было вот что: сердечность священника.

Конни, постукивая пальцами по столу, оглядела розовые стены столовой. Наверху, на чердаке, вместе со множеством других вещей, как она теперь вспомнила, она обнаружила и много совершенно новых женских одежек, и с них даже не были сняты ценники. Ей надо будет как-то предложить Тайлеру помочь со всем этим разобраться: нельзя же, чтобы они тут навсегда остались. Он поверит, что она сможет найти наилучший способ справиться со всем этим, точно так как он доверился ей по поводу обтрепавшихся манжет сорочки.

Вместо ланча Конни съела ломтик холодного мясного рулета, принесенный с собой из дому, постучав ладонью по донышку бутылки с кетчупом, чтобы вытряхнуть несколько оставшихся капель. Она планировала в уме обед священника. Поднялась из-за стола — проверить в морозилке, есть ли горошек. Горошка не оказалось; она внесла это в список покупок: «Горошек». Это у нее хорошо получалось. Сегодня, еще утром, после того как она покончила со стиркой, священник сказал ей: «Знаете, Конни, вы играете важную роль в нашем доме».

Конни, которая много лет тому назад любила танцевать деревенскую кадриль в Грейндж-Холле, в это утро почувствовала возможность снова стать грациозной и легконогой, когда поднялась, чтобы заглянуть в кухонные шкафчики и буфет священника, словно все ее отношения с миром могли обратиться в счастливое партнерство, будто в dos-á-dos[46] в кадрили.

В Эннетской академии недавно установили телефон-автомат, рядом с гимнастическим залом. У Чарли Остина было окно между занятиями, и он стоял там, опуская двадцатипятицентовые монетки в прорезь автомата.

— Это я, — сказал он и оглянулся.

Несколько девочек вышли из раздевалки напротив зала в синих тренировочных костюмах с застежкой впереди.

— Привет, «я», — смеясь, откликнулась она.

— У меня всего три минуты, — сказал Чарли. — Потом у меня монеты кончатся. Я просто хотел сказать — привет.

Она снова засмеялась:

— Просто «привет» и больше ничего?

— По правде говоря, я не могу разговаривать. Я звоню по телефону у гимнастического зала, а у девочек начинается урок физкультуры.

Послышался звук запрыгавшего по полу баскетбольного мяча.

— А они сексапильные, эти девочки?

— Нет. — К своему ужасу, Чарли увидел, что одна из них его дочь. Он повернулся спиной к коридору, лицом к стене.

— Мы можем достать девочку. Тебе не хотелось бы увидеть меня вместе с девочкой, а, Чарли? Слушай, если ты не можешь говорить, давай тогда я?

— Это было бы хорошо.

Голос у него стал хриплым.

— Знаешь, о чем я думала сегодня утром?

— Расскажи.

— Надо будет нам попробовать делать это, как собачки делают. И перед зеркалом. Чтобы мне было видно, как ты смотришься. Еще что-нибудь тебе сказать?

— Еще, — проговорил он и закрыл глаза.

— Я не сниму юбку, ты просто ее задерешь. И на мне будет пояс с резинками, но трусиков не будет. Чарли, — тихо сказала она, — я люблю с тобой трахаться.

Он не мог поверить, что женщина способна говорить такое. Он стоял лицом к стене и чувствовал, что у него встает. Послышался свисток учителя физкультуры.

— Я соскучился по тебе, — прошептал он.

— Я тоже соскучилась.

— Что же нам делать? — спросил он.

— Трахаться когда только возможно. Помни — ты принадлежишь мне.

— Тебе одной, — ответил Чарли и, повесив трубку, зашагал обратно в учительскую.

Он понятия не имел, заметила его Лиза или нет. Вероятно, заметила. Ах ты, дрянной, дрянной человек!

Брокмортонская теологическая семинария располагалась на холме, ее старые здания и огромные вязы господствовали над городом с величавым достоинством. Только новая библиотека выглядела здесь неуместной: построенная чуть в стороне, она была приземистой и угловатой, и вид ее опечалил Тайлера, заставив его почувствовать себя старше, чем он был на самом деле, так как он предпочел бы, чтобы это здание больше соответствовало старой архитектуре семинарии. Он понимал, что это модерн, и это ему не нравилось. Такую форму, по его мнению, могли бы сконструировать на этом месте вторгшиеся инопланетяне.