Предание смерти. Кое-что о спорте

Женщина

(пинает Жертву, через некоторое время ложится рядом, втыкает себе в бок штык или нож, который торчит там, покачиваясь, и продолжает говорить).

Вы только послушайте! В одном из своих последних диалогов мой сын сказал, что хотел бы овладевать мячом как смерч. Но уже через три секунды он теряет его, отдает сопернику. Могу себе представить, как он разочарован. Сын хочет опередить смерть, примкнув к команде. И становится по-настоящему одиноким, так как мяч летит куда вздумается, не туда, куда его пинают. И может случиться, что матч подойдет к концу, прежде чем успеешь исправить свою ошибку. Потому что ты понадобишься где-нибудь в другом месте, на другом поле. Примерно так произошло со мной, когда я родила сына. Его вдруг не оказалось на месте. И отделать его я смогла только значительно позже. У сына есть свои кумиры. Но я набрасываю на него простыню, словно огромную палатку, чтобы он их не видел! А он, в свою очередь, накрывает одеялом мертвецов, которых сам же и сотворил, чтобы я не увидела их, вернувшись из магазина. Что произошло за время моего отсутствия? Провокация, смена огня, изгнание. Очередное нашествие новой моды, которая устраивает порку старой, это — непременная часть акции возвращения, ставшей сегодня очень выгодной по цене. Я всей душой за мирный диалог, прежде всего в военных делах. Я не стану замалчивать обилие дурных качеств. Я лучше наслажусь ими. Теперь мой сын пинает даже мое мертвое тело, чего я никак не могу одобрить. Специально для этого он надел новые, еще тепленькие, только что изобретенные солнечные очки фирмы «Ray Ban» и сделал себе наиновейшую прическу, которую он, конечно же, не должен был делать. Скоро начнется новая война с совершенно новой модой, жаль, что я потом его уже не увижу, своего сына. Одна газета так долго демонстрировала ему эту

прическу, что он выучил ее наизусть. Загляните как-нибудь в сегодняшнюю газету, и вы узнаете своего сына, который предстанет перед вами в совершенно преображенном виде. По джинсам вы его не опознаете, он заимствовал их у миллионов других сыновей.

Вот этот парень, к примеру, отнюдь не промах, написано в газете, а вот тут вы видите его богатство, которое лишний раз говорит в его пользу, но, к сожалению, не уместилось на газетной полосе. Его богатство досталось ему для того, чтобы он в любое время мог его растранжирить. И что он с ним делает? Проматывает! Вот, кстати, и его подруга, писаная красавица, да-да, рядом с ним, потрясающая фигура, фото Б, рядом с «Феррари», авторитетно производящим трубные звуки. На мой взгляд, эта женщина выглядит, как ожившая трубочка с кремом, как пирожное, на котором выросли волосы. Но, может быть, я и не права. На вкус и цвет товарища нет. Он, по крайней мере, признает, что ему очень даже нужен другой человек, который был бы рядом, им, видите ли, слишком быстро овладевает чувство одиночества. Мой сын на по большей части смазанных, нечетких фотографиях так забавно морщит лоб. Он делает вид, будто и из него когда-нибудь выскочит герой. Но следует учиться и брать, и давать. Сын же предпочитает учиться брать. Это же глупо — учиться тому, что и так умеешь! В этом деле я — его сообщница. Один борец хочет теперь по-быстрому привить моему сыны свои привычки, от которых его кое-кто из спортивных журналистов годами пытался отучить. Сын уже давно хочет быть таким, как он, но ему придется жить с этими привычками одному, меня ведь рядом не будет.