Предания об услышанных мольбах

Чжоу Минь, уроженец округа Жунань, служил при династии Цзинь военным цензором. Семья Миня поклонялась Закону. Во время мятежа Су Цзюня мужи столичного града разбежались, все побросав. В семье Миня была часть сутры «Великое творение»[78] в половину шелкового свитка в восемь чжанов, исписанного с обеих сторон. Сутра «Великое творение» лежала на столике вперемешку с другими сутрами. Нужно было бежать немедля, но Минь не мог взять с собой все свитки. Сутра «Великое творение» была ему дороже всех остальных, но которая из тех, что лежат на столе, она? Минь в спешке, не разворачивая свитков, искал ее наугад, вздыхая и сокрушаясь. И вдруг непостижимым образом сутра «Великое творение», отделившись от прочих, сама обнаружила себя. Минь изумился и ушел, счастливый, с сутрой в руках. Господин Минь и его потомки очень дорожили этим свитком. Говорят, что эта сутра существует и поныне.

Еще рассказывают, что в том же семействе, у жены Чжоу Суна, госпожи Ху-му, была сутра «Великое творение» на шелковом свитке шириной в пять цуней. Умещался на том свитке один раздел сутры. Были у нее и мощи-шарира, хранившиеся в серебряном сосуде с узким горлом. И сутра и мощи были припрятаны на дне сундука. Спасаясь от смут годов правления под девизом Вечная радость (307—313), Ху-му бежала на юг. Сутра и мощи сами выскочили из сундука. В Цзяндуне случился пожар, и у госпожи Ху-му не было времени вынести сутру из огня. Когда весь дом сгорел дотла, из груды пепла была извлечена оставшаяся невредимой сутра — такая же, как и прежде.

Ван Дао-цзы из Гуйцзи знавал Чжоу Суна. Он утверждает, что получил от него сутру в дар, а затем передал на хранение в новый монастырь на острове. Некто Лю Цзиншу говорил, что много раз собственными глазами видел эту сутру. Иероглифы в ней были величиной с конопляное семя, но искусно выписаны и отчетливо видны. Новый монастырь на острове — это теперешний монастырь Небесного спокойствия. Возможно, сутра написана рукой овладевшего Учением монаха Ши Хуэй-цзэ[79]. Другие говорят, что сутра находится в монастыре Истого смирения и ее зачитывала монахиня Цзин-шоу.

Пришествие Ши Гуана, покинувшего сей мир

Ши Гуан был уроженцем округа Сяньян. В восьмом году под девизом правления Всеобщий мир (334) он скончался в Учане. На седьмой день по смерти Ши Гуана шрамана Чжи Фа-шань принялся вращать сутру «Малое творение». Когда он притомился и прилег вздремнуть, ему послышалось, что с того места, где была установлена поминальная табличка, доносится человеческий голос. В семействе Ши жила служанка, прозывавшаяся Чжан Син. Она увидела Ши Гуана в его обычном платье и той же круглой шапке, что и всегда. Тот позвал Син и молвил:

— Я вначале был обречен переродиться драконом. Преподобный Чжи Фа-шань, радея за меня, вращал сутру. Тань-ху и Тань-цзянь вышли мне навстречу и вознесли в чистые и радостные пределы седьмых небес[80].

Тань-ху и Тань-цзянь прежде были послушниками-шраманера у Чжи Фа-шаня, а к тому времени уже скончались.

Когда Чжи Фа-шань пришел в другой раз вращать теперь уже сутру «Великое творение», Ши Гуан вновь появился на том же месте. При жизни он принес в дар монастырю две хоругви, которые теперь там и находились. Ши Гуан велел Син взять эти хоругви и доставить ему.

— Как прикажете, — ответила Син и в тот же миг скончалась.

Син взяла хоругви, и они вдвоем полетели на северо-запад на вершину черной горы, как будто покрытой глазурью. Очутившись на вершине, он увидели небесные врата. Ши Гуан принял от служанки хоругви и приказал ей вернуться. Он передал ей черного цвета благовонное вещество, напоминающее клещевину, и сказал:

— Поднеси это преподобному Чжи Фа-шаню.

Перед тем как вернуться, Син в последний раз оглянулась и увидела вдали Ши Гуана, входившего в небесные врата. Син той же дорогой вернулась в дом и в один миг ожила. В руке у нее не было никаких благовоний, а хоругви так и оставались в монастыре.

Когда Ши Гуан вместе с Син покидали дом, их увидел шестилетний сын Ши Гуана. Указывая на отца пальцем, он крикнул бабушке:

— Батюшка возносится на небо! Ты видишь, бабушка?!

Впоследствии Ши Гуан с десятью и более небожителями много раз наведывался в дом: походят-походят и уйдут. При каждом появлении на голове у него была обычная чиновничья шапка, которую он снимал, покидая дом; волосы у него были убраны в узел. Син спросила, отчего он так делает, и Ши Гуан ответил:

— На небесах у меня есть другая шапка. Эту шапку я там не надеваю.

Потом он появился в парадном головном уборе. С ним были небожители. Шествуя под звуки цитры и распевая псалмы, они поднялись в покои матушки. Син спросила, чем вызвано такое их появление, и Ши Гуан отвечал:

— Я прибыл, чтобы поведать вам о причинах кары и благого воздаяния. Заодно и матушку порадую.

Звуки цитры были чисты и прелестны: то была неземная музыка. Все в доме от мала до велика слышали ее. Однако перед взором каждого будто вырастала глухая стена, через которую нельзя было ничего разглядеть. Из всех, кто внимал музыке, одна Син видела все ясно и отчетливо.