Предания об услышанных мольбах

Отец Чжун-гуя был бескорыстен и честен, ушел со службы по старости с должности помощника округа Цзыян. В годы под девизом правления Воинственная добродетель (618—626) отец заболел. Чжун-гуй взял на себя заботы об отце с великим тщанием, трудился, ни на миг не снимая шапку и пояс. После продолжительной болезни отец скончался. Чжун-гуй оставил жену и наложниц, поселился в хижине у могилы отца. Он был почитателем учения Будды и зачитывал нараспев «Лотосовую сутру». Днем Чжун-гуй копал землю для могильного холма, а ночи напролет читал нараспев сутру. Исполненный искренности и неустанный, он не возвращался домой, пока не истекли три года[261].

Тигры однажды пришли к его хижине и приникли к земле, внимая сутре. Они долго оставались там, пока Чжун-гуй не подумал про себя:

— Я не желаю, чтобы эти дикие звери мне досаждали.

Тогда тигры встали и ушли. На следующее утро Чжун-гуй увидел: семьдесят два древесных гриба (символ счастья и долголетия) взошли вкруг могилы. Они располагались рядами перед могилой, как если бы были кем-то посажены. У них были красные ножки и пурпурные шляпки, этак пять цуней шириной, излучающие дивное сияние. Местные жители доложили об этом в уезд и округ.

В это время Синь Цзюнь-чан был начальником округа, а Шэнь Юй — его помощником. Когда они вместе пришли на могилу, перед ними неожиданно появилась птица, похожая на утку. У нее в клюве была пара карпов[262] длиной каждый этак с чи. Она подлетела к Цзюнь-чану, положила перед ним рыб и улетела. Цзюнь-чан и все остальные охнули от удивления. Сорвали древесные грибы и послали трону с докладом. Императорским приказом подвиг Чжун-гуя был увековечен в мемориальном столбе у ворот деревни.

В седьмом году под девизом правления Надежное призрение (633) я был по официальным делам в Цзяндуне, и мне рассказал эту историю мастер по иглоукалыванию Чэнь То из Янчжоу.

Сунь Бао, побывавший в раю

Сунь Бао был родом с Севера, но в конце правления династии Суй (581—618) он переселился в Цзянду. Он умер молодым, но его тело после смерти долго оставалось теплым. Спустя более сорока дней он жил и рассказал следующее.

Он был сразу же взят под стражу и доставлен в казенное учреждение. Здесь он вдруг увидел мать, которую держали под стражей. Увидев ее, он был и опечален, и обрадован. Мать рассказала, что ее по смерти надолго взяли под охрану, да так и не отпускают. У нее не было никаких оснований подать прошение.

На следующее утро главный делопроизводитель повел Бао на прием к главному чиновнику.

— Вы не совершили преступлений, — сказал сановник Бао, — и будете освобождены.

Бао спросил сановника:

— Я так и не уяснил себе, обязательно ли воздаются добро и зло, совершенные при жизни?

— Обязательно воздаются, — ответил сановник.

— Если кто-то совершал и добро и зло, — продолжил расспросы Бао, — то устраняет ли одно другое?

Чиновник ответил утвердительно.

Бао продолжил:

— У меня был сосед такой-то и такой-то. У него за всю жизнь набралось добрых поступков совсем ничего, а злых — не счесть! А теперь я здесь вижу его на свободе. А вот у моей матери грехов было мало, а добродеяний — множество. И вот ее долго держат под стражей! Если существует непременное воздаяние, то почему так происходит?!

Сановник призвал главного писца и расспросил. Тот ответил:

— У меня нет ничего по этому делу.

Тогда вызвали мать Бао и учинили допрос, установив, что у нее добродеяний много, а грехов мало. Сановник вынес порицание главному писцу. Тот оправдывался тем, что записи утеряны и не была известна тяжесть совершенных грехов. Сановник проверил другие документы и удостоверил подлинность всего сказанного матерью Бао. Тогда он дал распоряжение освободить ее и признал достойной рождения в Палатах радости.

Мать и сын вышли от сановника, и Бао сопроводил мать к месту ее нового рождения. Палаты Радости были похожи на великолепный дворец с просторными залами и помещениями, в которых мужчины и женщины жили, предаваясь удовольствиям. У Бао не было намерения возвращаться в мир людей. Он прогуливался по палатам и только развлекался.

По прошествии месяца или около того ему случилось встретить дядю — старшего брата отца. Тот стал его укорять:

— Ты еще не соединился со смертью! Почему же ты не спешишь возвратиться к жизни?!

— Я не хочу возвращаться, — ответил Бао.

— Когда люди умирают, — разгневался дядя, — каждый получает воздаяние в соответствии со своими поступками-кармой! Твоя карма дурна, и ты недостоин родиться в Палатах радости! Если бы ты по-настоящему умер, чиновник взял бы тебя под стражу и поместил куда следует! Вольно ли тебе здесь разгуливать только потому, что ты еще не соединился со смертью?! Разве тогда было бы дозволено тебе встретиться с матерью?!

Дядя облил Бао водой из кувшина. Все тело стало мокрым, и только одно место на руке осталось сухим, когда вода совсем кончилась. Дядя указал пустое помещение и приказал Бао войти внутрь. Тот вошел и сразу ожил.

Место на руке, не смоченное водою, стало гнить и отваливаться кусками. Даже теперь видна голая кость.