Предания вершин седых

— Почти в любое. Оно должно быть тебе знакомо, радость моя, — ответила женщина-кошка с улыбкой. — Потому что незнакомое место представить себе нельзя.

Восторженный щебет сестры немного привёл Веселинку в чувство. Она невольно оглянулась и тут же успокоилась, увидев рядом с собой Драгану.

— Благодарю тебя за колечко, — проронила она тихо, поднеся руку с перстнем ближе к лицу и ограждающим движением прикрыв её другой рукой. — Я буду его беречь.

Драгана улыбнулась и мягко коснулась губами её виска. И опять в груди Веселинки шевельнулось что-то очень большое и, как ей казалось, пушистое. Оно мурлыкало и тёрлось тёплым боком о её сердце. Похоже, оно поселилось внутри навсегда...

А матушка Владина, услышав во дворе голоса, выскочила на крылечко и замерла с прижатыми к груди руками — олицетворённая материнская радость. Онемев от счастья, она переводила сияющий взгляд с одной дочери на другую, и её губы трепетали. Зато у Вычени слова нашлись без промедления, и она обрушила их на родительницу целым потоком:

— Матушка, матушка, вот и нашли мы своих суженых! Ставь на стол угощение, надо уважить гостей дорогих! — И добавила, обратив искрящийся взгляд на Веселинку: — А сестрица ещё и идти не хотела, глупая! Правильно сказал батюшка: от судьбы не уйдёшь! Она и за печкой тебя отыщет!

Матушка спохватилась, побежала в дом, захлопотала, выставляя на стол скромное, почти бедняцкое угощение. Младшие сестрицы все разом высыпали в горницу, глядя во все глаза на нарядных белогорских жительниц, а те при виде такой большой семьи переглянулись оторопело.

— Ну и прибыло же у нас родни, сестрица Драгана! — проговорила Хвалислава. — Целый цветник красных девиц!

Бермята, вслепую вырезавший из деревяшки звериную фигурку, поднялся со своего места. Игрушки эти его младшие дочки расписывали красками, разносили по улицам и продавали; невелика была с них прибыль, но всё ж какое-то подспорье. Невидящие, мутные глаза мастера выглядели пустыми, неживыми, но под седеющими усами проступила улыбка, озарив всё его лицо приветливым светом.

— Здравия вам, гостьи желанные, — поклонился он кошкам. — Хвала Лаладе, радость пришла в наш дом! Подойдите поближе... — Бермята протянул руки, словно щупая пространство перед собой. — Дайте мне на вас поглядеть.

Драгана и Хвалислава приблизились к отцу своих невест и взяли его протянутые руки.

— Здравия и тебе, батюшка...

Бермята быстро ощупал их, легонько пробежал пальцами по их пригожим лицам, волосам, коснулся плеч. Обе гостьи превосходили его ростом, и он, изучая их, поворачивал приподнятое незрячее лицо то к одной, то к другой женщине-кошке.

— Ну, дочки, ну, умницы! Каких славных суженых привели! — проговорил он с теплом в дрогнувшем голосе. — Порадовали старика-отца...

А Драгана молвила:

— Не называй себя так, батюшка. Вовсе не стар ты. — И, обернувшись, обратилась к матушке Владине: — Кто же кормит у вас всю семью?

— Веселинка — наша кормилица, с тех пор как у отца глазоньки свет белый видеть перестали, — ответила та. — Она его ремесло плотницкое сызмальства переняла, сперва в подмастерьях была, а теперь сама трудится.

Во взоре Драганы, обратившемся на Веселинку, отразилось уважение, сердечное тепло и ещё что-то такое хрустально блестящее и влажное, отчего девушка вдруг ощутила жар в груди и смущённо отвела глаза. Дыханию почему-то тесно стало под рёбрами, а во рту пересохло. Веселинка спрятала кисти под передник, хоть и знала, что стыдиться тут нечего. Но ей отчаянно хотелось, чтобы её руки стали нежными и мягкими: от таких рук ведь и ласка приятнее...

Драгана в три широких шага очутилась рядом, прижала девушку к груди и расцеловала.

— Вот, оказывается, какая у меня невеста, — проговорила она с нежностью. — Что же мне остаётся? Остаётся только любить её ещё крепче!

Веселинка поёжилась от горячих мурашек. Хотелось нахохлиться воробушком и зарыться в пушистый кошачий мех, прильнуть, утонуть в ласке, расслабить усталые плечи, на которых она несла так много... Опереться на сильные родные руки и позволить им всё... Всё, что только вздумается.

— Не кручиньтесь, батюшка и матушка, горю вашему помочь можно, — сказала Драгана. — Свет Лалады — великая целительная сила. Мы с сестрицей Хвалиславой попробуем вернуть ослепшим очам зрение. И тогда, Веселинка, твой батюшка снова сможет работать в полную силу, и пройдёт его тоска душевная.

— Не ослышался ли я? — от волнения пошатнувшись и ухватившись за край стола, пробормотал Бермята. — Ничего на свете я так не желал бы, как прозреть! Ох, гостьи дорогие, даже поверить боюсь, что такое может быть!

— Верь, батюшка, — с улыбкой переглянувшись с Драганой, молвила Хвалислава. — Что, сестрица, быть может, прямо сейчас и начнём?