Преданное прошлое

Сэру Артуру Харрису от его слуги Роберта Болито, написано в 15 день октября 1625 года.

Сэр, я пишу эта письмо в канторе гг. Хардвика и Бакла, владельцыв «Туркши компани», Чипсайд, Лондон, чтоб сообщить о моих передвижениях. Я позволил себе самому принять сирьезное ришение, такое, которое Вы вряд ли одобрите и благаславите…

Слухи о судьбе тех, кто пропал в то ужасное июльское утро из церкви в Пензансе, разнеслись по западным районам Корнуолла, словно летучие мыши, изгнанные с колокольни. Одни обвиняли во всем дьявола, другие видели в этом промысел Божий, повторяя тирады безумной Энн Бэдкок. Эндрю Томас робко признался, что видел корабли каких-то мародеров или грабителей, входившие в гавань Пензанса, в то время, когда должен был сидеть в церкви, но не пошел туда, а остался дома с больной головой после вчерашней попойки в «Дельфине», где рн точно перебрал эля. В тот момент он решил, что это именно эль продолжает туманить ему башку, но когда поднялся шум и крик, то понял, что и впрямь видит банду налетчиков, темнокожих, в тюрбанах, размахивающих саблями.

Они налетели на город и вскоре убрались прочь, уводя с собой большое количество его сограждан, взятых в плен, включая мэра и олдермена. И это вовсе не алкогольный бред, а истинная правда. Три корабля, сообщил он городскому совету, плача, дрожа и заламывая руки. Одна великолепная каравелла и два иностранных на вид корабля с латинскими парусами и беспалубные. Он опознал в них шебеки, хотя прошло уже немало времени с тех пор, как сам бороздил воды Средиземного моря, где в последний раз видел подобные суда. Но именно последняя подробность, а также его описание экипажей дали возможность предположить, кто такие были эти разбойники. Скорее всего пираты из Берберии, известные своей смелостью и жестокостью, с какой они обращались со своими пленниками, которых, наиболее вероятно, повезли теперь в Алжир или Тунис, а может, и еще дальше, ко двору их владыки, Великого Турка, — в Константинополь.

Когда Робу сообщили о прибытии письма от Кэт, он стоял во дворе фермы в Кенджи и разглядывал упряжь, которую вертел в руках, гадая при этом, зачем он вообще вытащил ее из конюшни и для чего она ему понадобилась. Джордж Парсонс нашел его там в необычно задумчивом состоянии (необычном, потому что все знали Роберта Болито как человека практичного и деятельного, который к любой работе подходит со вниманием и прилежанием и всегда действует быстро и с готовностью). Джорджу пришлось три раза его окликнуть по имени, прежде чем Роберт отозвался. С самого дня набега Роб, к собственному удивлению, пребывал именно в таком состоянии: погруженный в задумчивость. Думать он мог только о Кэт, о том, жива ли она. Он существовал в каком-то заторможенном состоянии, не замечая течения дней и надеясь на одно: выяснить, куда ее могли увезти, и тогда уже решить, какие следует предпринять действия. Роберт был не из тех, кто склонен к самоанализу, так что сообщение о похищении Кэт само по себе стало для него страшным шоком.

Он обнаружил, что теперь приходит в возбуждение от любой, самой обычной работы, требующей лишь привычного автоматизма движений, что его мысли все время улетают куда-то вдаль, что он то и дело застревает на середине фразы, будучи не в состоянии договорить до конца; он просыпался посреди ночи, не в силах сразу понять, кто он такой и где находится. Молодого человека донимали ночные кошмары, одно время он даже решил, что его преследует какой-то злобный дух. Но потом осознал, что его грызет чувство собственной вины. Начали появляться совсем дикие мысли: что эти разбойники должны были захватить его, а не Кэт. Ему следовало тогда остаться с ней в церкви, защитить ее от этих варваров, а не уезжать в Гал вал из-за какой-то несчастной размолвки. Неужели он и впрямь такой нерешительный? Не сумел даже убедить ее принять от него кольцо в подарок, а теперь очень сильно об этом сожалел, словно оно могло бы как-то защитить Кэтрин, выделить среди других, как уже принадлежащую ему, и даже — чудесным образом — вернуть ее назад.

— Роб! Роб! Роберт Болито! Тебя хозяин зовет! Он в гостиной!

Парень медленно поднял голову, словно выныривая из глубин задумчивости.

— Извини, Джордж, что ты сказал?

— Там письмо пришло от Кэтрин!

Письмо? Как такое может быть? Письма — цивилизованный способ связи, осуществляемый образованными людьми и деловым народом, они вовсе не приходят от этих убогих иноземных пиратов, плавающих на своих кораблях бог знает в каких дальних водах!

Но даже снедаемый подобными мыслями, Роберт обнаружил, что ноги сами приняли за него решение.