Преданное сердце

Потом мы пошли в ресторан, где Манни заказал густой луковый суп, покрытый толстым слоем расплавленного сыра; устрицы по нескольку десятков штук на брата; огромный кусок говяжьего филе «шатобриан» с овощным гарниром; салат, ромовую бабу и две бутылки вина. После обеда мы пили коньяк и курили сигары. Когда подошла третья порция коньяка, мне стало интересно, у кого сильнее заплетается язык – у меня или у Манни. Чем больше мы пьянели, тем горячее обсуждали свои надежды и страхи.

Голова у Манни моталась из стороны в сторону, и он нетвердым голосом говорил:

– Послушай меня, Хэм. Если б не эти русские, знаешь, что бы я сделал на твоем месте? Я бы женился на этой твоей Эрике. Точно б женился. Такая попадается раз в жизни. Я бы ее не упустил.

– Совершенно с тобой согласен, – отвечал я. – Если б не эти сволочи, я бы сейчас был с ней, как пить дать.

– Хэм, что ты будешь делать после армии? То есть, нет – что бы ты стал делать, если б не эти сволочи?

– Наверно, вернулся бы домой.

– А зачем тебе возвращаться домой?

– Ну как, просто потому, что это дом.

– Тебе же здесь больше нравится.

– Верно, Манни, больше.

– И что из этого следует, Хэм?

– Из этого следует то, что, может, мне не надо возвращаться домой.

– Именно это следует. Посмотри вокруг. Работу здесь найти – раз плюнуть. Вернее, было бы раз плюнуть, если бы…

– Сволочи эти русские.

– А знаешь, Хэм, что мы могли бы тогда сделать?

– Что, Манни?

– Мы могли бы взять Эрику с Симоной и все вместе закатиться в Париж.

– Когда – как ты думаешь?

– А в любое время – скажем, на Рождество, когда у меня кончился бы срок.

– Да, так бы мы и сделали. Погуляли бы будь здоров.

– Сволочи эти русские.

– Сволочи.

Музыка вдруг замолкла, и оркестранты начали укладывать свои инструменты. Я мог бы поклясться, что еще рано, но когда посмотрел на часы, они показывали около двенадцати. В зале остались лишь несколько французов, а наш официант неотступно маячил где-то неподалеку. Ресторан закрывался! Но как же можно его закрывать, если здесь нам предстояло встретиться с Создателем? Где нам теперь ждать прихода русских? Надо будет покататься на машине – может, что-нибудь и придумаем.

Но, сев за руль, Манни, как бы извиняясь, произнес:

– Хэм, я сейчас не могу вести машину.

– Я тоже, Манни.

– Скажи, Хэм, а на моем месте ты бы все-таки попробовал довезти нас до дома?

– Манни, мы даже не знаем, есть ли вообще у нас дом.

– Ты прав, Хэм. Дай-ка я включу радио – может, передадут какие-нибудь новости.

– Манни, я поступил бы точно так же.

Манни поймал радиостанцию армии США, и мы услышали, что в Венгрии ситуация паршивая, что израильтяне, англичане и французы напропалую бомбят египтян и что в ООН шестьюдесятью четырьмя голосами против пяти принята резолюция о прекращении огня на Ближнем Востоке. Последней из новостей была такая: "Слухи о том, что советские танковые части приближаются к Западному Берлину, не подтвердились. Источник слухов неизвестен". (На следующий день мы обнаружили этот источник – им оказался какой-то кретин из ЦРУ, который только недавно начал работать с агентом и плохо знал немецкий.)

Как выяснилось, русские танки, которые, по его мнению, собирались на нас напасть, на самом деле просто возвращались с маневров. Я был рад, что не только военная разведка работает бестолково; я был огорчен, что вся американская разведка работает бестолково.

– Хэм, – сказал Манни, – это, конечно, хорошая новость, но вести машину я все равно не могу.

– Может, просто посидим здесь и подождем?

Повозившись с приемником, Манни нашел другую американскую станцию. Диктор густым баритоном читал спортивные новости. В Америке завтра большой день. Ожидается, что шестьдесят тысяч зрителей будет присутствовать на балтиморском стадионе, где «Нэйви» принимает "Нотр Дам". «Нэйви», правда, ни разу не выигрывал во встречах между этими командами с 1944 года, но в этом сезоне "Нотр Дам" проиграл четыре матча из пяти. Остальные матчи тура: «Колгейт» встречается с «Кадетами», шансы быстро прогрессирующих «Кадетов» расцениваются выше, "Пенн Стейт" играет на выезде в Сиракузах, «Мичиган» – в Айове, «Стэнфорд» —… но больше я ничего не услышал: мы с Манни вырубились почти одновременно. Через пять часов мы оба, будто по команде, проснулись. По радио играли американский гимн.

– У меня голова раскалывается, – сказал Манни. – А у тебя?

– Раскалывается, – ответил я.

Когда час спустя мы входили в наш дом, Манни спросил:

– Помнишь, что я говорил про Париж? По-моему, совсем неплохая идея.

– Совсем неплохая. Я поговорю с Эрикой.

Эрика сначала отнекивалась, говоря, что никак не может оставить на неделю работу, но потом Майк дал ей отпуск, Юрген сказал, что поживет с отцом, и она с радостью согласилась. Она никогда не была в Париже и, начитавшись всяких путеводителей, пришла в такое возбуждение, что очень скоро заразила им и меня. Единственное, из-за чего я беспокоился, были деньги – надолго ли их у меня хватит, – но тут помог счастливый случай.