Предатель. Без шанса на счастье (СИ)

— Что именно — другое?! Хотите вы или нет, но я на развод подам, и на суде все выяснится.

— Да что же такое… — свекровь вытирает испарину со лба. — Один раз оступилась, и все… — бормотать начинает быстро-быстро, я с трудом разбираю слова. — Андрею стало плохо, потому что он все понял. Он все понял, и поэтому со мной… говорить не желает. Молчит сердито.

— Расскажите, что на самом деле творится в вашей семье. Я должна знать, мы… Мы с Демидом должны знать. Ведь это напрямую нашей семьи касается.

— А толку? — вздыхает. — Не представляю, что дальше будет. Ой, что будет…

— Соберитесь, Евгения Константиновна. Я всегда считала вас образцом сильной, уверенной в себе женщине! Справедливая… Вы не пустите это все на самотек, верно?!

— Что толку взывать к моей совести, когда нагородили мы… с Андреем… В свое время. Догадываюсь я, — качает головой. — Да, пожалуй, все сходится. И лет ей столько же… — задумчиво говорит.

Я не тороплю ее, пусть соберется с мыслями. И даю себе заметку, что надо будет все перепроверить.

Вне зависимости от того, что расскажет свекровь, придется сделать тесты и проверить. Все и всех.

Боже, я как представлю эту длинную ленту чека с баснословной суммой, а анализы? И все от наших семей! Это настолько нелепо, что даже смешно становится, и я не в силах сдержать смех.

Смех сквозь слезы.

Я смеюсь, но мне ни капли не весело. Слезы текут по лицу. Сердце ноет.

— Простите… Это нервное… Нервное, — вытираю слезы протянутыми салфетками.

— Ты как-то странно себя ведешь, — замечает свекровь.

Она скользит по мне пристальным взглядом и поправляет очки, смотрит в область моего левого виска.

— У тебя этих пятнышек не было… — произносит задумчиво. — На левом виске.

— Какие еще пятнышки?

— К зеркалу подойди. Пигментные пятнышки. И поведение у тебя странное. Ты нервничаешь, устаешь, плачешь больше, чем обычно. Соня, ты беременна?

— Что?! Нет… Нет. Наверное.

Мысленно про себя считаю: задержка совсем крошечная! Думала, все из-за стресса и лактации, которую все никак не завершу. По-хорошему, надо бы уже заканчивать, но сейчас я в таком стрессе, что неспособна терпеть дополнительные капризы дочери, а она будет капризничать и плакать, если начну отлучать от груди. Поэтому я даю ей грудь, когда она просит. В особенности, когда укладываю спать.

— Я же грудью еще кормление не закончила.

— И что? Я вторым забеременела, когда Демида кормила! Но выносить не смогла, выкидыш, — произносит с сожалением. — А ты проверься. На качественных тестах. И горе, и радость… Все в одно.

— Я проверюсь, — обещаю глухим голосом. — А вы ничего рассказать мне не хотите? Вроде бы начали.

Ева, соскучившись, заползает ко мне на колени. Обнимаю ее, целую. Впитываю запах — особенный, родной, любимый. Наша дочка, моя и Демида.

Сердце снова наполняется болью и тревогой за него.

Что я там говорила, развод? Хотела, чтобы и Демиду тоже было больно… Как же плохо все обернулось. Он, наверное, ко мне спешил…

— Если нечего сказать, лучше приглядите за Евой.

— А ты?

— Поеду в больницу. Не могу здесь… Он — там, а я — здесь… Неправильно это.

— Ты разбиваешь мне сердце, — добавляет.

— А ваши тайны могут серьезно осложнить нам с Демидом жизнь. Нам и без того сейчас нелегко приходится. Еще и этот ком неразберихи родственных связей. Он, кстати, еще ничего не знает. И мне хочется… Хочется, чтобы хоть где-то стало ясно и понятно, что происходит.

— Правда может не понравиться.

— Но и скрыть ее у вас не выйдет. Теперь уж точно не выйдет.

Свекровь больше ничего не говорит, играет рядом с Евой.

Мое сердце мечется перед выбором. Хочу поехать в больницу! Хочу, меня тянет… А вдруг свекрови плохо станет? Годы преклонные, опять же… Стресс колоссальный: муж в больнице, сын единственный в аварию попал. Как ее одну оставить? Еще и с малышкой.

Нужно попросить кого-то дополнительно присмотреть. А кого? Не маму же, да? Она после моего заявления о том, что квартиру делить придется, вообще меня слышать не захочет.

Черт, как все непросто! Голова раскалывается…

Пришлось позвонить папе. Он обещал приехать. С Марией или нет, не важно!

Жду их приезда. Минуты тянутся мучительно. Даже рядом с дочкой. Я целую и обнимаю ее больше и крепче, чем всегда, она довольно кривит рожицу и постоянно зовет: «ма-ма, ма-ма, па-па…»

От каждого ее детского «па-па» моя боль усиливается.

Приезд отца с Марией и младшим сыном, которого не с кем оставить, перечеркивает звонок из больницы.

Демид потерял много крови, требуется переливание…

Глава 35

Она

У меня третья отрицательная, у Демида — четвертая. Черт…

Даже если бы у меня была та же самая группа крови, что и Демида, мне бы не разрешили сдать кровь из-за лактации.

Нужно найти донора.

Тихим голосом повторяю собравшимся просьбу врачей, начинается галдеж, обсуждения.

— У меня третья, — тихо ойкает свекровь.

— А у отца Демида? — интересуется Мария.

— Первая.

— Маш, ты о чем вообще? Отец Демида приступ только пережил, это абсолютные противопоказания, — нервничает папа.

— Я же не знаю всех тонкостей! — вспыхивает она в ответ.

Вот только скандала нам не хватает.