Предатель. Чеченские рассказы

Обращение на «вы» приятно удивило меня и сразу расположило к Офицеру. За два месяца в полку я уже привык к тому, что и старшие лейтенанты, и капитаны, и майоры — все друг с другом на «ты» и при солдатах называют себя Вадиками и Димами. Позже мы, конечно, перешли на «ты», но первое благоприятное впечатление об этом человеке навсегда осталось у меня и сопротивлялось потом всему тому, что говорили о нём плохого, как и всегда злословят сослуживцы о каждом за глаза.

Я, с большой малоподъёмной сумкой на плече, и следом бойцы, стал подниматься на ВОП за офицером. Это и был капитан Корнеев, о котором я уже слышал и в чьё распоряжение, с последующей его заменой, поступал. На вид ему было лет тридцать, а пожалуй, и больше; он был в афганке навыпуск без знаков различия, ремня и автомата. С десяток солдат — некоторые из них были по пояс раздетыми, остальные в расстёгнутых кителях, и все без оружия — стояли на скате, чтобы, как водится, «по-стариковски», принять необстрелянное пополнение, получить письма и найти земляков. Лишь наличие пулемётчика в окопе с амбразурой могло говорить мне о том, что я попал на опорный пункт в Чечне; впрочем, солдат у пулемёта вальяжно развалился и положил каску на бруствер.

Тогда, переполненный впечатлениями от полёта в «корове», от позиций полка, с врытыми в жёлтую глину БМП, на высоте над большим чеченским селом, от езды в колонне, всего этого обилия вооружений и от смутного ощущения дыхания войны; разбираемый рвением молодого офицера, видевшего ещё смысл в своей деятельности; обладающий свежей энергией, направленной на то, что кажется нужным, подспудно я отмечал недостатки службы.

За мелкими серыми ветками деревьев скрывалась полевая кухня, стояло подобие стола — доска на пнях; с приделанной к дереву перекладины спрыгнул длинный рыжий боец. Капитан в шутку, но больно ударил рыжего под дых, тот согнулся надвое и через смех завыл. Мы вошли в землянку.

В землянке на кроватях лежали сержанты-срочники, как позже я узнал, Тёма и Кошевой; капитан согнал белобрысого Тёму с кровати, которую определил мне.

— В этом углу не так течёт.

Нашёлся и спальник, я быстро устроился и, осторожно обойдя железную печку с жестяной трубой, выведенной в потолок, сел напротив капитана на стул. Корнеев писал что-то в тетради, готовил ВОП к сдаче, гонял поварёнка распоряжениями о чае, вызывал вышедшего из землянки от греха подальше Кошевого, давал указания по боеприпасам. По реакции бойцов видно было, что они боятся своего командира.

2

Из маленького окошка свет пыльной струей падал на лицо Корнеева, несколько одутловатое, простое, носившее тот налёт недовольства, который всегда в лицах военных людей, но без наглости и напыщенности. Глаза капитана не были окончательно потухшими, как у большинства офицеров его возраста, и из-под угрюмо сдвинутых бровей смотрели не зло. Капитан был небрит и вообще выглядел по-домашнему, как будто находился на загородной даче (и на дорогу он выходил в домашних матерчатых тапочках). Отталкивали дачный мирный образ висевший над кроватью капитана автомат, граната на столе и стоявшие повсюду в землянке, под кроватями и у входа, ящики и цинки с патронами; один цинк был открыт, и я брал в руки и рассматривал патроны — это были трассера. Корнеев оторвался от своих подсчётов и спросил, как мне показалось, со смущением:

— А водка есть у вас?

К моему сожалению и ещё большему сожалению капитана, я должен был ответить, что водки не осталось, что партия добиралась в Чечню так долго и в полку так долго ждали колонну на ВОПы, что обе мои бутылки с водкой и даже полуторалитровка тестевского самогона закончились.

— Да, это плохо… Плохо. — Чувствовалось, что капитан после моего прибытия долго ждал, чтобы спросить о водке, тянул, и вот теперь не мог скрыть разочарования. Но однако на меня он не обиделся, списав всё на превратности судьбы. — Ничего завтра пошлю Тёму, достанем.

После обеда, состоявшего из каши с тушёнкой (наш, офицерский, стол, кроме того, усиливали сельдь в масле и внушительный кусок сыра), я был представлен взводу и сказал вдохновенную речь о близости коварного врага (о которой за несколько месяцев службы на ВОПах бойцы позабыли), о создании непрерывной круговой обороны и соблюдении дисциплины. За дисциплину я взялся тут же: застегнул всех, запретил снимать на позициях кителя и обязал постоянно находиться с оружием. Очень согласный со всем этим Корнеев сказал, в свою очередь, что теперь у них есть командир взвода:

— …Все его приказы выполнять беспрекословно и ко мне обращаться только в самом крайнем случае. Понятно всем?!..