Предатель. Ты врал мне годами (СИ)

— Мама, — перебиваю я Богдана, который удивленно приподнимает бровь.

Взгляда не отвожу, — мама к дедушке Алексею, — я тоже выуживаю из сумки смартфон, — он просил заехать к нему на днях, чтобы поболтать.

Алексей — это мой свекр, и в прошлом телефонном звонке, который был с моей стороны лишь вежливостью, он повздыхал, что было бы неплохо перед свадьбой любимой внучки вживую встретиться и поболтать, а то я… какая-то отстраненная стала. Он же волнуется.

— Выпьем чаю, — прикладываю к уху телефон, не спуская взгляда с Богдана. Если он не дает мне ответов, то пусть это сделает его отец, — а то я, правда, с твоим отцом как-то холодна.

Гудки обрываются низким голосом свекра:

— Слушаю, Любаш, — рявкает на кого-то, — да осторожно вы! Меня жена живьем сожрет, если вы эту вазу разобьете! Аккуратно! Вот так… Поставили и ушли быстро!

— понижает голос до приветливой мягкости, — извини, Любаш. Мне Катюша решила в кабинет купить новую вазу, а то у меня тут как в морге.

— О, я бы на нее с удовольствием посмотрела, — беззаботно отвечаю я, продолжая буравить недобрым взглядом Богдана, который поднимает бровь выше.

— Вы не против? Я сейчас приеду.

— Как я могу быть против? Приезжай, вместе полюбуемся на мою новую вазу.

Глава 19. Не на тебе

Богдан распахивает входную стеклянную дверь, и я торопливо выхожу на улицу.

Меня от густого и сладкого запаха роз начало уже подташнивать.

— До свидания, — летит в спину голос моего будущего зятя, который затем переходит на шепот,

— у меня есть одна идея…

Света кокетливо смеется, фыркает и что-то в ответ шепчет, но я уже не слышу. Да и не мое дело. У

будущих мужи и жены сейчас время такое: игривое, страстное и сладкое.

На крыльце я ускоряюсь, но Богдан все же нагоняет меня и успевает взять меня под руку, когда я заношу ногу, чтобы спуститься на одну ступень.

— Не в твоем положении так скакать, милая, — заявляет он и крепко держит меня под локоть. —

Осторожно.

— Пусти…

— Тут ступеньки крутые.

Какой заботливый у меня муж, но и раньше он тоже всегда вел себя как истинный джентльмен: дверь откроет, стул придвинет, поможет надеть или снять верхнюю одежду.

Но такой он был только со мной, со своей мамой и нашей Светой, а с остальными женщинами он всегда держал себя холодно и отстраненно. Не кидался ручки целовать или накидывать на плечи пальто.

— Что, поедешь со мной к отцу? — ехидно спрашиваю я. — Чтобы проконтролировать наш разговор? Чтобы твой отец не наговорил лишнего?

— Я думал, что стоит сопроводить тебя и закрыть от возможной агрессии с его стороны… —

Богдан смотрит перед собой. Затем он хмыкает и переводит на меня снисходительный взгляд, —

но ты же уже девочка взрослая, да?

А он прав.

С чего я вдруг решила, что свекр внезапно скажет что-то против сына, которого покрывал все эти годы?

— Но если я тебе нужен, — Богдан продолжает ухмыляться, — то я могу побыть с тобой.

Мое общение со свекром всегда проходило в присутствии Богдана, потому что мне было очень некомфортно быть наедине с его отцом.

Я же знала, что он меня недолюбливал в начале наших отношений, поэтому я так и не смогла проникнуться доверием и поэтому всегда просила Богдана быть рядом.

Быть моим защитником в беседах с тем, кто был однажды против меня.

— Да, я взрослая девочка, — пытаюсь вырвать локоть, но мне не удается этого сделать, потому что хватка у Богдана пусть и мягкая, но крепкая. Я как мышь в лапах кота. Поднимаю взгляд. — И вот как? Твой отец будет со мной агрессивен?

— Ты меня умиляешь, Люб, — Богдан шагает плавно и твердо, — столько лет в нашей семье, а ты до сих пор не понимаешь, что за человек мой отец.

— Да я не в курсе кто ты на самом деле…

— О том и речь, — на тротуаре перед парковочной линией он резко разворачивается ко мне и сжимает мои плечи, цепко вглядываясь в глаза, — я просто тебя сразу предупрежу, моя милая, тебе не понравится разговор с моим отцом.

Я с вызовом приподнимаю подбородок.

Он запугивает меня, потому что не хочет, чтобы всплыли неприятные подробности из его тайной от меня жизни?

— И ты не получишь от этого разговора то, чего ждешь, — Богдан с угрозой щурится. — но… я же не могу тебя приковать к батарее цепями, верно?

Вот какие у него в голове мысли бродят.

Тошнота усиливается ядовитым уколом страха. Между лопаток пробегает озноб.

— Хотя, может быть, тебя запереть до свадьбы? — Богдан наклоняется ко мне и внимательнее всматривается в глаза. — Например, в частной клинике и отдельной палате под охраной на сохранении, м?

Я аж задерживаю дыхание. Кончики пальцев дрожат.

— Я шучу, милая, — он касается моего подбородка и холодно улыбается уголками рта, — хотя ты всегда говорила, что я не умею шутить, да? — поправляет ворот моей блузки. — Папе привет передавай.

Мне не сбежать, и Богдан очень прозрачной шуткой намекнул, что жестко возьмется за меня, если будет мной недоволен.

— Ты не посмеешь… — выдыхаю я.

— А я думаю, — наклоняется ко мне, — что я сейчас многое посмею и позволю себе, Люба, —